Книга Призрак музыки - Александра Маринина

Я была успешным сыщиком, я очень хорошо работала, яотлично умела раскрывать преступления. По каким-то причинам я ушла из милиции изанялась адвокатской практикой, вероятнее всего, мне нужны были деньги, потомучто ни по какой другой причине настоящий успешный опер свою работу не бросит.Хороший оперативник – это изящно придуманные и остроумно проведенныекомбинации, это быстро и удачно раскрытые сложные преступления, это такоезахлестывающее чувство радости от того, что ты сумел, догадался, опередил,перехитрил, быстрее добежал… Это наркотик успеха, отказаться от которого многимне под силу, да и не нужно отказываться. От этого наркотика не умирают.Человек, который стал хорошим оперативником, должен был им родиться, он должениметь совершенно особый характер, особый темперамент, особый стиль мышления.И все это останется с ним, какой бы другой деятельностью он ни занялся. Онопером родился, опером и умрет, даже если станет вышибалой в казино илипомощником машиниста электропоезда. Предположим, я именно такая. И тогдавсе то, что я услышу от приятельниц Елены Дударевой и Ольги Ермиловой, мнесовсем не понравится. Потому что у меня сыщицкие мозги, потому что я бываю не вмеру подозрительна и потому что меня всегда очень смущает и нервируетчрезмерная гладкость и связность событий. И что я в таком случае делаю?Правильно, я была и остаюсь в душе сыщиком, а одна из заповедей оперативнойработы – молчать до тех пор, пока к стенке не припрут. Ни с кем ничем неделиться. Никому ничего не говорить, если в этом нет острой необходимости.Самый страшный враг оперативника – утечка информации. Поэтому я молчу и своимклиентам ничего о возникших сомнениях не говорю. А что я делаю дальше?Правильно, я начинаю свои сомнения проверять. И как я это делаю?А так, как привыкла, когда еще в уголовном розыске работала. Сыщик я, вконце-то концов, или где? Я начинаю собирать информацию по своим каналам.По каким именно? У сыщика два первоочередных источника информации:официально-служебный, то бишь коллеги в своей и других службах, ислужебно-личный, завуалированно именуемый спецаппаратом. Человек, два годапроработавший адвокатом, свой спецаппарат уже скорее всего потерял. А вотдрузья и приятели в милиции остались. К ним и побегу.

Ясно тебе, Каменская, где искать ответ?»

Настя залпом допила свой кофе и демонстративно громкостукнула чашкой прямо перед тем местом на столе, где, по ее задумке, должен быллежать принесенный из дома вопрос с холодными немигающими глазками.

– И без тебя обошлась, – презрительно произнеслаона. – Ну и сиди тут, зловредина. Я посмотрю, какая у тебя рожабудет, когда я сама ответ найду.

Дверь тихонько приоткрылась, в кабинет проскользнул Короткови быстро повернул ключ в замке.

– Ты с кем тут разговариваешь? – шепотом спросилон. – По телефону, что ли?

– Нет, сама с собой, – ответила Настя нормальнымголосом.

– Тише ты! Там генералы по коридору шастают, не ровен часеще в кабинет ткнутся.

– Ну и пусть, – Настя пожала плечами, но голос навсякий случай понизила. – Мы же здесь не водку пьем и не в карты играем.

– Много ты понимаешь в генералах-то. Если они захотят, так кчему угодно прицепятся, и что куришь в кабинете, и что кофе пьешь, и чтокипятильником пользуешься, хотя пожарные запрещают. Лучше не нарываться.Кофейку налей, а?

– Коротков, – Настя тихонько засмеялась, – тытеперь такой крутой босс, тебе положено иметь секретаршу, которая будет кофезаваривать и подносить в красивой чашечке, а ты по-плебейски побираешься уподчиненных.

– Жадничаешь, да?

– Скорее вредничаю. Колобок не звонил?

– Ну конечно, он не позвонит, дожидайся! Кажинный день меня занервные окончания дергает. Боится, что я без него отдел распущу.

– Когда он приедет?

– Через два дня. А ты что, уже соскучилась? Или тебепод моим чутким руководством плохо работается?

Настя не ответила. Она достала банку с кофе и коробку ссахаром, поставила перед Коротковым чистую чашку и кружку с только чтозакипевшей водой.

– Наливай-насыпай, у нас самообслуживание. И как тыесть мой начальник, то ставлю тебя в известность, что я собираюсь ехать туда,где раньше работал адвокат Храмов.

– Зачем? Что ты хочешь там найти?

– Я хочу узнать, не пытался ли он в последние несколькодней перед гибелью внепланово пообщаться со своими бывшими коллегами и кое-чтоу них выяснить.

– А почему именно внепланово?

– Потому что если он с ними в принципе отношения поддерживает,то участвует в днях рождениях и праздновании всяких событий типа Дня милицииили присвоения очередного звания. Это я называю плановыми контактами.А внепланово – это означает, что он вдруг позвонил и задал какой-товопрос. Или два вопроса.

– Ага, или три, – поддакнул Юра, делая слишком большойглоток и обжигаясь. – Черт, горячо. Так вот, как я есть твой начальник, тоимею право знать, какие идеи пришли в твою больную голову.

– Почему это больную? – удивилась Настя. –У меня с головой все в порядке.

– Как же в порядке, когда ты сама с собой разговариваешь?

– Да это я так, для образности. Мысли вслух. А идея уменя примитивно простая…

Пока Коротков допивал кофе, она коротко, но последовательноизложила ему суть своих недавних рассуждений. Правда, теперь, произнесенныевслух, эти логические построения уже не казались ей столь убедительными ибезупречными. Настя снова начала сомневаться.

– То есть, как я понял из твоего бессвязного бормотания, утебя две версии. Первая связана с тем, что Храмов был средненьким опером илидаже вовсе никудышным, и тогда ты ничего не понимаешь. Вторая версия исходит изтого, что Храмов был хорошим опером, правильно?

– Правильно. Тебе не нравится? – робко спросилаона. – Тебе кажется, что это слабая конструкция?

– Нормальная. Спасибо, подруга Павловна, за кофий, был онисключительных вкусовых качеств. А насчет Храмова я уже узнавал, так чтомогу немного облегчить твою тяжелую умственную жизнь. Толя Храмов был хорошимопером. И я готов с тобой согласиться в том, что если его что-тонасторожило, то он в первую очередь побежит к своим друзьям в милицию ипопытается собрать какую-нибудь информацию. Но мыслишь ты как-то однобоко.Я понимаю, ты увлеклась своими умопостроениями, но за всем этиминтеллектуальным пиршеством ты забыла о других полезных вещах.

– Например?

– Например, о том, что убийство Храмова совсем необязательно связано с убийством Дударевой. С чего ты вообще это взяла,подруга дорогая? Разве у адвоката и бывшего сыскаря мало поводов быть убитым?Что у нас Храмов – ангел с крылышками, не имеющий врагов и недоброжелателей?Как я есть твой начальник…

– Вот как ты есть мой начальник, – перебила егоНастя, – так ты и распорядись, чтобы эти версии отрабатывались.У тебя вон целый отдел в подчинении, и в отсутствие Колобка ты у насединоличный царь и бог. Только не вздумай распоряжаться исключительно в мойадрес. Я понимаю, Юрик, у тебя трудности роста, ты молодойруководитель, вышедший из наших рядов, и отдавать приказы тебе неудобно.Знаешь, есть такое слово «стрёмно». Так вот тебе стрёмно приказывать нам. Тыждешь, когда мы сами к тебе придем и предложим, а ты одобришь и согласишься.Получается, что вроде как мы сами себе работу ищем. Я отношусь к этому спониманием и сочувствием и прошу у тебя разрешения заниматься своей версией, адругие ты уж поручи кому-нибудь, ладно? Только не мне.