Книга Флорентийские маски - Роза Планас

Хоакин не оставлял хозяина ни на минуту. Он охранял и защищал его всеми доступными средствами; по крайней мере журналистам и случайным знакомым вход в поместье был заказан. Более того, окончательно войдя и образ ангела-хранителя, Хоакин впервые взял на себя смелость запретить появляться на вилле и Антонио – единственному сыну актера. Злые языки утверждали, что не то запертый, не то запершийся в своем поместье комик пьет целыми днями и развлекается тем, что заново проигрывает свои старые роли и бьет все зеркала, которые попадаются ему на глаза. Хоакин действительно на какое-то время убрал из дома все зеркала, оставив без столь необходимого атрибута даже ванные комнаты. Такой страх перед собственным отражением Ласло воспринимал как признак весьма серьезного психоза. Пожалуй, никогда еще его неуравновешенный клиент не находился в состоянии, столь опасном для психического здоровья.

Одним из наиболее тяжких последствий этого периода запоев и фобий стало внутреннее кровотечение, вызванное чрезмерным потреблением алкоголя, притом в основном на голодный желудок. Решающую роль сыграл выпитый неразбавленный спирт. Незадолго до этого Хоакин в порыве борьбы за здоровье хозяина приказал вынести из дома все спиртное, надеясь таким образом прервать многодневный запой старого комика. Но тот проявил сообразительность, которой мажордом от него никак не ожидал: он сумел пробраться к объемистому шкафу с медикаментами, который стоял в небольшой комнате в самом дальнем крыле дома. Это помещение, в свою очередь, являлось тамбуром перед бомбоубежищем, построенным в поместье по приказу актера в разгар холодной войны. Дверцу аптечного шкафа он разбил молотком, и в его распоряжении оказался флакон медицинского спирта. Пары глотков хватило, чтобы актеру потребовалась срочная операция, от которой в буквальном смысле слова зависело спасение его жизни. Хоакин проявил недюжинные организационные способности, когда обнаружил хозяина в луже крови, и в кратчайший срок сумел обеспечить прибытие в поместье медицинской бригады воздушным путем. Именно с того момента, весьма неприятного для всех родственников актера, между Антонио и мажордомом пробежала черная кошка. После того как актер оказался в больнице, эта вражда нисколько не утихла, а, напротив, разгорелась с новой силой. Виделись они достаточно редко, но даже этих нечастых встреч хватало, чтобы сделать друг другу нелицеприятные замечания, а то и откровенно поругаться. В общем, их напряженные отношения вскоре переросли во взаимную ненависть, скрываемую с большим трудом.

Ласло вел машину и копался в воспоминаниях. Антонио не лез к нему с разговорами, понимая, что адвокат напряженно работает, профессионально готовясь к предстоящей встрече. Шоссе было широкое, ровное и довольно прямое; унылый, однообразный пейзаж производил на обоих гнетущее впечатление. Ласло мысленно пытался найти хоть какую-то брешь в стене, выстроенной между Хоакином и окружающим миром. К сожалению, пока что все попытки вспомнить хоть какую-то слабость или уязвимое место мажордома были безрезультатны. Это подтверждали и воспоминания о последней встрече между дворецким и адвокатом, которая состоялась по случаю намечавшегося развода актера.

Актриса-англичанка в один прекрасный день просто исчезла из поместья. Первое время муж терпеливо ждал ее возвращения, но через полгода даже он сумел убедить себя в том, что уехала она навсегда. Эта странная женщина не взяла с собой ничего – ни драгоценностей, ни денег, ни каких-нибудь сувениров, ни даже собственного сына. Свое прошлое она оставила в Сересас с таким же безразличием, с каким мертвец оставляет и забывает все, что происходило с ним при жизни. Поначалу Ласло предполагал, что это своего рода тактический маневр, а стратегическая цель такого странного поведения англичанки – последующее выдвижение требований о разделе семейного имущества, на что, кстати, она имела полное право. На ее стороне были законы ее страны, да и в Мексике статус законной супруги сулил при разделе семейной собственности большие преимущества. К удивлению адвоката, все произошло совсем не так, как он предполагал. За все последующие годы англичанка не потребовала никакой компенсации и полностью удовлетворилась довольно скромным денежным содержанием, которое ежемесячно перечислялось ей со счетов актера. Не выдвинула она никаких требований и по поводу собственного сына. С ее стороны не поступило даже какого-нибудь предложения о том, чтобы он, например, ежегодно проводил с нею определенное время. На первых порах она ограничилась тем, что звонила Антонио каждую неделю, а затем, по мере того как мальчик взрослел, телефонные разговоры стали происходить дважды в месяц, а потом и того реже. На день рождения она непременно отправляла Антонио открытку, а также поздравляла его с Рождеством и Пасхой. Все остальное время она вела себя так, словно у нее не было никаких детей, а взрослеющий подросток, оставленный ею в Сересас, был всего лишь фрагментом лелеемой актером мечты о семейном счастье. Антонио так никогда и не простил мать за то, что она его бросила. Нанесенная ему в детстве психологическая травма навсегда отложилась в его подсознании и во многом определила его поведение, когда он уже вырос.

Ласло истолковал заявление актера о намерении развестись как последнюю попытку заставить супругу хоть как-то отреагировать на все его звонки и письма. Адвокатское бюро, в котором работал Ласло, подало международный иск об официальном расторжении брака вследствие долговременного раздельного проживания супругов, против ожидания юристов, англичанка никак не отреагировала на полученное уведомление об открытии дела. К тому времени она жила в Англии уже больше двух лет и за все это время ни разу не виделась с мужем. Собственно говоря, официальная процедура развода должна была всего лишь документально зафиксировать уже существующее положение дел. Для нее развод ничего не менял. Тем не менее актер настоял на том, чтобы Ласло сделал все возможное и добился присутствия супруги в суде во время рассмотрения дела. По всей видимости, он втайне надеялся, что ему удастся если не уговорить жену вернуться, то хотя бы получить от нее какое-то объяснение происшедшему. Задачу он поставил перед адвокатом весьма и весьма непростую. Судя по всему, англичанка не имела ни малейшего желания приезжать к уже бывшему мужу для какого бы то ни было выяснения отношений и исполнения формальностей. Чтобы разобраться в ситуации и понять, как можно заставить эту женщину пересечь океан, Ласло решил подробно выяснить, как складывались отношения между супругами. Для этого он попросил у актера разрешения поговорить с Хоакином. Мажордом ничем не выказал неудовольствия по поводу пусть и неформального, но все же допроса. Все произошло как всегда: актеру потребовалась от Хоакина какая-то услуга, и верный секретарь, слуга, дворецкий и телохранитель исполнил волю хозяина в точности и в полном объеме. В назначенный день он приехал в столицу и предстал перед адвокатом. Ласло прекрасно помнил тот разговор. Он сразу же отметил про себя, что Хоакин ничуть не изменился за то время, что они не виделись. Ощущение было такое, будто дворецкий заключил сделку с дьяволом и благодаря каким-то колдовским приемам научился сохранять если не молодость, то по крайней мере молодцеватость. Помогали ему в этом нелегком деле худощавое телосложение и хорошая крепкая фигура, пусть и не с самыми мощными, но рельефными мускулами.

В кабинете Ласло дворецкий появился в синей джинсовой куртке и кричаще-белых брюках. Чем-то он напоминал моряка-яхтсмена, сошедшего на берег в сомбреро, поля которого прикрывали от посторонних взглядов верхнюю часть его лица, включая и глаза.