Книга Укус Змея - Михаил Зайцев

Он меня подхватил, нечаянно уколов шипами от роз, я не упала, но полетел на пол столик и Гриша. Столик опрокинула я, а Григория отправил в аут историк!

— Рита, извините, пожалуйста, — Игорь Палыч, деликатно разжимая объятия, помог мне утвердиться на каблуках. — Молодой человек первым меня ударил... то бишь промахнулся по мне, а я защищался. Вынужденно. Чуточку не рассчитал силы, извините. Вас боялся упустить и ответил на агрессию... э-э... чуточку неадекватно. Но ничего страшного, молодой человек цел, отлежится и встанет. У него всего лишь легкий обморок, все пройдет без последствий, я вас уверяю. Сдается мне, молодой человек неплохой боксер, я прав?.. Не волнуйтесь за него, сами-то вы как? Ничего?.. Да! А это вам, возьмите, — и джентльмен средних лет, в одно неуловимое глазом касание отправивший мастера спорта по боксу в глубокий аут, вручил (всучил) мне шикарный букет живых роз.

Вообразите картину: перевернутый столик, разбросанная по полу снедь, битые чашки, здоровяк Гриша, удачно отлетевший к дивану и мягко сползший с дивана на пол, мнет задом перевернутую коробку с тортом, смежив веки и разинув пасть (но дышит ровно), и я, вся такая-никакая, с розами, на каблуках, хлопаю ресницами, как распоследняя дебилка, и суперджентльмен, настоящий денди, смущенно отводящий глаза, не знающий, куда деть освободившиеся от цветов руки. Короче, в комнате разгром, потолок резонирует в ритмах «техно», Гриша «спит» (как обещано, вовсе не вечным сном), я изумлена до невозможности, Игорь Палыч крайне смущен, и пауза тянется-тянется-тянется...

— Эк-хе... — Игорь Палыч кашлянул в ладонь, косо стрельнул в меня глазами, пригладил волосы, повел шеей, уставился в потолок. — Э-э... что-то громковато, э-э... ваши верхние соседи музыку сделали.

— У них всегда так, — отвечаю я машинально, автоматически шевелю челюстью, в то время, как чуть выше в головном мозге зарождаются о-очень (ну очень!) необычные подозрения касательно личности Игоря Палыча. Если, конечно, его зовут именно Игорем Павловичем...

— Всегда?.. Э-э... это ненормально.

— Чего уж тут нормального? Ночью фиг заснешь.

— Как же вы э-э... на работу не выспавшись, и... и вообще?..

— Меня уволили, — продолжаю отвечать чисто машинально, думая о другом (совсем о другом!).

— За что уволили?

— Просто так. Без выходного пособия. Сказал шеф: пошла вон, и я пошла. Трудовую в зубы, копейки по ведомости — на, и гуд-бай, бэби, — говорю, не вдумываясь особенно в смысл сказанного, а сама изучаю его лицо. Его профиль, его глаза, уставившиеся в потолок.

— А где вы... то бишь, откуда и кто вас выгнал?

Называю машинально фирму, автоматически озвучиваю имя-отчество седобородого начальника, по-прежнему остолбеневшая, офигевшая, с раскаленным от мыслей мозгом. А джентльмен со знакомым... Черт побери, его лицо... черты его лица мне знакомы... Боюсь вспомнить, где я видела... вижу, каждый день вижу... боюсь поверить... Нет, это фантастика!.. Нет, я ошибаюсь...

А он стоит напротив, как привязанный. А под нами на полу натюрморт с боксером, и на нас с потолка давит музыка. Ей-богу, мизансцена из психоделической пьесы про людей не от мира сего. Заполненная моими бездумно-машинальными ответами пауза в жизни перед... Перед чем?.. Перед сказкой?..

— М-да, дела... — вздохнул Игорь Палыч (если, конечно, его действительно так зовут), энергично тряхнул головой и как будто порвал ту невидимую нить, что держала его возле меня, а заодно стряхнул и путы смущения. — Рита, с вашего позволения я поднимусь на этаж выше и проведу воспитательную беседу с любителями громких музык.

— Местный участковый пытался их выстроить, но там тусуется сын депутата.

— Не повезло депутату. — Он загадочно улыбнулся одними глазами и процитировал раннюю Земфиру: — Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?

— Только, пожалуйста, с особой жестокостью, — отшутилась я.

— Договорились! — Он круто развернулся на каблуках, широко шагнул в прихожую, хлопнул входной дверью, а я постояла еще минутку (или около того) в состоянии полуоцепенения и тоже тряхнула головой так же энергично. Я сымитировала его жест и побежала за ним.

Цветы я бросила на тумбочку поверх конверта с семьюдесятью баксами, взялась за ручку входной двери, да передумала сразу ее дергать. Прежде я забежала в ванную и всмотрелась в собственное отражение в зеркале.

Да, черт подери! Тысячу раз — да! У меня такой же, как и у Игорь Палыча, овал лица, похожий нос и вот эта складочка между бровей один в один, как у него. Знакомая с детства складочка. Почему же я раньше ничего не замечала (не сличала)?..

Я выбежала на лестницу, цокая каблучками, бегом поднялась этажом выше.

Мужчина с моими чертами лица (хотя, наверное, более правильно говорить о моем с ним сходстве, а не наоборот) стоял возле стальной («сейфовой») двери поклонников «технотранса» и методично нажимал на кнопку звонка.

Ха! Если уж я не сразу услышала звонок в прихожей из-за музыки сверху, то здесь, наверху, они и подавно ни фига не услышат.

Игорь Палыч обернулся на стук моих каблуков, принял к сведению (вполне благосклонно) мое присутствие и перестал насиловать кнопку звонка. Сунул руку в карман шикарного пальто, пошарил там, хмыкнул, повернулся ко мне вполоборота:

— Рита, одолжите, пожалуйста, вашу заколку.

Я вытащила шпильку из прически, протянула ему.

— Спасибо. — Игорь Палыч сунул заколку в скважину «сейфового» замка, как-то по-особенному изогнул кисть, его пальцы вздрогнули импульсивно. — Возвращаю вам заколку. Еще раз спасибо. Желаете меня сопровождать, тогда, пожалуйста, держитесь строго за моей спиной. И ничему не удивляйтесь. — Он толкнул дверь, мы вошли (можно сказать — вторглись на чужую территорию). Он — впереди, я — за ним (строго).

Прихожая у моих верхних соседей вся заклеена плакатами из «Плейбоя». На полу щербатый паркет, наверное, очень скрипучий, однако из-за музыки скрипа не слышно. Мы гуськом не спеша пошли вдоль фотогалереи жизнерадостных телок с силиконовыми грудями. При этом Игорь Палыч (хочется назвать его по-другому, но пока пусть остается Игорь Палычем) что-то доставал, кажется, из внутреннего кармана пальто. Что? Я не видела. Мне были видны только его локти, спина и педантично выстриженный затылок. И среди его еле заметно присыпанных сединой волос я углядела полоску старого, давно зарубцевавшегося шрама. И у меня в сердце кольнуло, когда я углядела шрам. Господи, как же ему было тогда больно. Не знаю, когда и кто оставил ему на память эту отметину, но будь он четырежды проклят, этот враг моего... Моего заступника.

Мы вошли в комнату. Мебели в комнате вообще никакой. Только музыкальный центр в углу (а у меня в аналогичном углу розетка не фурычит) и здоровенные колонки у голой стены. В том смысле «голой», что она кирпичная. Без обоев, без штукатурки — голый кирпич на одной из четырех стен. Остальные три раскрашены кляксами, типа — абстракционизм. Вместо мебели на ламинате валяются матрасы и цветастые подушки. Посередине комнаты стоит высоченный кальян, чуть ли не до потолка. На потолке люстра с битым плафоном. А стеклопакеты хорошие, но без жалюзи и без штор, и батареи современной конструкции, очень стильные. Очень (очень-очень) мне интересно — знают хозяева ордера на эту жилплощадь, в какой поп-арт превратили единственную комнату квартиросъемщики, или хозяевам наплевать?..