Книга Робинзон по пятницам - Анастасия Монастырская

— Я и сам вначале не понял, — признался Федоров. — Откуда ей было взяться в квартире Пургина, да еще с его пистолетом в руках. Ведь при обыске у Кати нашли ключи от его квартиры. Она утверждает, что их ей дал сам Пургин.

— Он хотел ей сделать предложение, — пробормотала я, давясь слезами. Перед глазами мелькнуло мертвое лицо Пургина, удивленное и по-детски беззащитное.

— В его кармане мы нашли коробочку с кольцом, — кивнул Федоров. — Все-таки он до конца остался романтиком.

— Идиот, а не романтик, — заявила Клара. — После сорока мужчина должен разбираться в машинах, винах и женщинах. Иначе это не мужчина.

— Значит, у меня еще есть время, — улыбнулся Федоров. — Это Катя позвонила Пургину насчет Милы. И когда продюсер пришел в институт во второй раз, они встретились. Пургин пригласил Катю на съемки "Последнего героя". Она приняла приглашение. Вечером они уже были любовниками. А еще через пару дней Пургин был готов сделать ей предложение. Вот такое стремительное знакомство.

— Знакомство, которое завершилось смертью, — подытожил Фима.

— Увы. Катя подслушала разговор Милы и Стефании, а затем поехала за Эфой к дому Пургина.

— Зачем она выстрелила?

— Приревновала. Решила, что вы опять у нее отбиваете мужчину.

— В него она выстрелила. А в меня? — мне до сих пор не давал покоя именно этот вопрос.

Федоров усмехнулся:

— Я тоже спросил ее об этом.

— И что она ответила?

— Она — моя подруга.

И, помолчав, добавил:

— Терпеть не могу женские преступления. В них нет логики.

— Хозяйка, мебель привезли!

— Вываливай!

— Хозяйка, текстиль привезли!

— Вываливай!

— Хозяйка, посуду привезли!

— Вываливай!

Грох. Звук разбившегося стекла. Тишина.

— Хозяйка! Посуды больше нет.

Ясен пень, что нет. Весь двор в осколках. Тут же в петербургской слякоти стоят вычурные столики, полосатые диванчики и мягкие кресла, на которых грудой навалены шторы всевозможных расцветок. Рядом с диванчиком подбоченились две псевдокитайские вазы, огромные и аляповатые. Грузчики выносили новые вещи: пуховые перины, подушки, свернутые в гигантские тубусы ковры. И что мне со всем этим делать, спрашивается?

Грузчики синхронно пожали плечами. Мол, мы откуда знаем. Наше дело маленькое — привезти, выгрузить, уехать. Доставка до дверей бесплатно, доставка в дом — денег стоит. Так что, думайте, мадам, пока мы не передумали. "Постой, паровоз, не стучите колеса", — сказала Анна Каренина, упав на рельсы.

Эх, пора бы вспомнить про главный принцип в своей жизни: я не жадная, я экономная. Родственничкам отдельное спасибо: мало ого, что заказали всякой ерунды, так еще в этот день разбежались по своим делам. Мысленно чертыхнувшись, я приняла решение:

— Значит, так, мужики! Грузим все обратно.

Они сначала не поверили:

— Как это?

— Элементарно. Ручками. Берем, поднимаем и грузим.

Старший недоверчиво спросил:

— Вы передумали?

— Да! — подтвердила я голосом счастливой идиотки. — Передумала! Хочу обставить дом в минималистском стиле. Голые стены, голый пол и я. Что может быть лучше?

— А посуда?

— Что посуда? — не поняла я.

— Она разбилась.

— Сами виноваты. Надо быть осторожнее. Осколки можете забрать с собой.

И я закрыла за собой дверь. Пустой дом казался холодным и враждебным. Это чувствовали даже пираньи, которые вели себя сегодня на удивление миролюбиво. Наблюдая за ними, я вспомнила Катю. После долгих уговоров Федоров позволил мне с ней встретиться. Однако ни он, ни мои родственники не понимали, почему я так настаиваю на этом свидании.

— Все-таки, ты ненормальная, Эфка, — подытожил длительную дискуссию Фима.

С таким утверждением я бы вряд ли согласилась:

— Норма — это то, что встречается изредка.

— Сама придумала? — завистливо осведомилась бабушка.

— Нет, конечно. Сомерсет Моэм.

— Умный мужик был. О тебе такого не скажешь.

— Меня и мужиком-то сложно назвать.

Однако Фима не унимался:

— Она тебя на тот свет едва не отправила, чуть дом не разрушила…

— Но ведь не убила же. Именно поэтому я и должна с ней поговорить.

— Хорошо, что я не женщина! — непоследовательно воскликнул Фима. — Иначе бы меня никто не понимал.

С этим напутствием я и отправилась на свидание к Катерине. Встретила она меня враждебно:

— Позлорадствовать пришла?

Я не стала лукавить:

— Отчасти.

— Злорадствуй, — и она отвернулась.

Злорадствовать не получалось. Осуждать или искать оправдания тоже. На первый взгляд, позиция равнодушного человека. На второй — позиция человека эгоистичного, который бежит от любых негативных эмоций. Я и сама не понимала, зачем нужна эта встреча. Может, во мне сидит примитивное желание поглазеть на того, кто лишил жизни себе подобных? И тогда чем я лучше ее? Не лучше и не хуже. В любом из нас сидит ген убийцы: только у одних он спит, а у других в силу определенных обстоятельств активизируется. Я могу понять того, кто убивает, защищая свою жизнь и жизнь своего ребенка, или следует законам кровной мести. Но ради чего переступила черту Катя, мне не понять.

— Ты его ненавидела?

— Кого? — искренне удивилась Катя.

— Трохименко.

— Наверное. Но кого я до сих пор продолжаю ненавидеть, так это тебя, — она посмотрела на меня с каким-то обреченным вызовом.

— За что?

— Почему-то твои желания всегда исполнялись. А мои нет. Все, что ты хотела, получала. В отличие от меня.

— И поэтому ты трех человек лишила жизни?

— Господи, какой пафос! — Катя намеренно громко расхохоталась. — Может, ты теперь мне прочитаешь лекцию о морали и нравственности, с примерами из зарубежной литературы. Не стесняйся! Начинай! Времени у меня достаточно!

— Это точно. Будет, о чем подумать долгими вечерами.

— Трохименко я убила из-за денег, — вдруг сказала она. — Понимаешь? Увидела такую кучу баксов, и в голове помутилось. Я всегда хотела иметь много денег, чтобы тратить и не думать о том, что они скоро кончатся. Смешно… Я думала, там миллион. Оказалось — всего лишь сто тысяч. На них даже квартиру нормальную не купишь. Обидно, да? Получается, зря я с ним так… Предвижу следующий вопрос — жалко его мне не было. Когда убиваешь таракана, о небесной каре не думаешь.