Книга Леди-обольстительница - Мередит Дьюран

Слова Алекса отозвались болью в сердце Гвен. Они звучали как приговор. Тем не менее, она заставила себя улыбнуться.

— И, все же, несмотря ни на что, ты очень добр к своим близким. Сестры обожают тебя, и ты им ни в чем не отказываешь, Алекс.

— Мне так легче жить. Их просьбы всегда касаются каких-нибудь пустяков. Мне кажется, они боятся просить меня о чем-нибудь серьезном. Я порой подсмеиваюсь над ними, но всегда стараюсь идти им навстречу: приезжаю к ним на праздники, дарю подарки, появляюсь на их званых ужинах. И все это из страха, что если я перестану это делать, они рассердятся на меня и предъявят серьезные требования. Они могут потребовать, например, большего внимания к себе и участия в воспитании их детей, то есть выполнения долга брата по отношению к сестрам.

Подобные требования казались Гвен вполне естественными.

— Неужели выполнять долг перед родными людьми — это так плохо? — прошептала она. — Не кажется ли тебе, что ты многое потеряешь, если будешь держаться особняком? Не пожалеешь ли ты позднее об этом?

— Это тот вопрос, который я долго не решался себе задать, — с грустной улыбкой произнес Алекс. — Я всегда был рад иметь то, что имею, и не стремился к большему, но теперь мне кажется, что это именно та философия, против которой я взбунтовался, будучи мальчишкой. Я упрекал родителей в том, что они похоронили меня раньше времени, стремясь уберечь от смерти. Они посадили и меня под замок в доме, расположенном в безлюдной глуши, ибо так было безопасней для меня. Чтобы не подвергать меня риску, родители не позволяли мне жить полноценной жизнью. Ты понимаешь, о чем я говорю? Люди боятся рисковать, поскольку это может дорого стоить им. У любви свои расчеты. Ею движет страх потери. Именно это всегда отталкивало меня. И вдруг оказалось, что я начал действовать по тем неписаным ненавистным правилам, которые всегда отвергал. Мне кажется, пришло время остановиться.

Гвен задумчиво кивнула.

— Именно поэтому ты взялся помочь Джерарду?

Издав резкий смешок, Алекс удивленно посмотрел на Гвен:

— Я сейчас говорил вовсе не о Джерарде. Он-то здесь причем?

Гвен нахмурилась и вдруг, затрепетав, отодвинулась от него. Если речь шла не о Джерарде, значит…

— Дело в том, что расставаться с тем, кто запал тебе в душу, невыносимо тяжело, — продолжал Алекс, испытующе глядя на Гвен. — С тех пор как моя астма прошла, я старался ни к кому не привязываться. Ты, наверное, давно поняла это, наблюдая за мной на протяжении многих лет. Я поклялся себе, что больше никогда ни от кого не буду зависеть. Мне стоит огромного труда избегать ситуаций, которые нарушают мой принцип. Ричард… — Алекс запнулся, печально улыбаясь. — Ричард был исключением из правил. Я искренне привязался к нему, но больше я не допущу ничего подобного. История с Ричардом только подтвердила правильность моей жизненной стратегии.

— Я тебя понимаю, Алекс.

— Ты не только понимаешь меня, но и поступаешь точно так же.

Эти слова удивили Гвен.

— Нет, Алекс, — возразила она, — ты ошибаешься. Я всегда зависела от других. Подумать только, я дважды пыталась выйти замуж! Я никогда ни от кого не отворачивалась.

— Это не так, — мягко сказал Алекс. — Ты лжешь самой себе. Кто скрывается под этой оболочкой, Гвен?

И он нежно прикоснулся к ее груди. От этого легкого, почти невесомого прикосновения Гвен бросило в дрожь. Она не сводила глаз с Алекса Рамзи, человека, объехавшего весь мир, кумира ее брата. Алекс, несомненно, сыграл роковую роль в жизни Ричарда, и Гвен надеялась, что такую же роль он сыграет и в ее судьбе.

— Не понимаю, о чем ты, — промолвила она, съежившись от страха, который свидетельствовал о том, что она лжет.

— Гвендолин Элизабет Модсли, — промолвил Алекс низким звучным голосом. — Думаю, именно она является твоим самым большим секретом. Это та особа, которую ты прячешь в себе от окружающего мира. Знаешь ли ты ее сама? Она не проявляет себя, когда ты идешь к алтарю, но ночью, когда ты остаешься с ней наедине, может взглянуть на тебя из глубины зеркала. Ты видела ее в ночные часы, когда смотрела на свое отражение?

У Гвен бешено забилось сердце. Все, что говорил Алекс, было правдой. Еще месяц назад она назвала бы его слова бессвязным бредом, но сейчас они вызвали живой отклик в ее душе.

— Да, — тихо ответила она.

Уголки губ Алекса дрогнули.

— И как же она выглядит? Кто это? Эльма знает ее? А Белинда? Знал ли ее Ричард?

Нет, все эти люди не знали подлинную Гвен. «Ты первым узнаешь ее, Алекс», — подумала она.

Эта мысль пронзила ее и разожгла в душе пламя. Возможно, Алекс заметил произошедшую в ней перемену. Он погладил ее по щеке, едва прикасаясь, и Гвен увидела в его глазах выражение нежности и благоговения. Алекс чувствовал восторг оттого, что может прикасаться к ней.

«Я доверяю только тебе и темноте, — думала Гвен. — Только вы видите мое подлинное лицо».

Ощущение свободы пьянило ее, путало мысли, заставляло забыть об осторожности, щекотало нервы, лишало страха, пробуждало желание слиться с Алексом в одно целое, испытать заветную близость.

— В тебе нет ничего, чего следовало бы стыдиться, — промолвил Алекс. — И никогда не слушай тех, кто попытается доказать обратное. Не позволяй никому загонять свою сущность внутрь. Меня сильно огорчит, если ты снова начнешь прятаться от окружающего мира, Гвен.

Гвен схватила его руку и крепко сжала. Жилка на большом пальце Алекса яростно пульсировала. Гвен обрадовало его волнение. Алекс неравнодушен к ней.

— Алекс… — произнесла она.

— Гвендолин Элизабет Модсли, — отозвался он и припал к ее губам.

Глава 14

Это был долгий нежный поцелуй. Он заставил ее откинуться на постель, словно порыв теплого ветра. Алекс навалился на нее сверху. Погрузив пальцы в его густые волосы, Гвен закрыла глаза и разомкнула губы, впуская внутрь язык Алекса. Его ладонь скользила вверх от ее талии к груди и дальше к шее. А затем она легла на щеку Гвен как теплое нежное напоминание о том, что Алекс рядом.

Мир сузился для Гвен до размеров кровати, на которой от их движений хрустели накрахмаленные простыни. Проведя рукой по спине Алекса, Гвен ощупывала его сильные мышцы, мощные лопатки, позвонки, поясницу и, надавив на нее, сильнее прижала его к себе. Алекс лежал на ней, вытянувшись во весь рост. Его затвердевший член упирался в живот Гвен. Почувствовав, как у нее заныли соски, она зашевелилась под ним.

Открыв глаза, она увидела, что он наблюдает за ней из-под полуопущенных длинных ресниц. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Его глаза были цвета высокогорных альпийских озер, в которых отражается небо. Гвен различала на его радужке золотистые пятна. Вряд ли кто-то другой когда-нибудь так близко разглядывал лицо Алекса.

Гвен испытывала острое желание снять с него сначала сюртук, а потом и рубашку. Она боялась, что Алекс одумается и, неожиданно прервав ласки, отпрянет от нее, как это уже случалось. Чтобы не вспугнуть его, Гвен старалась не шевелиться.