Книга Призрак былой любви - Джудит Леннокс

— Это пистолет отца Яна, — прошептала Эмили. — Ян оставил его мне. На всякий случай. — Эмили развернула ткань, и Тильда увидела старый армейский револьвер. — Он заряжен, — тихо сказала Эмили. — Возьми с собой.

Тильда снова завернула оружие в кусок ткани и сунула револьвер глубоко в карман плаща. На всякий случай.

Дороги теперь были пустые. Стояла жуткая тревожная тишина, словно город с трудом верил в свое поражение. Второй раз за день Тильда выбиралась на громоздкой машине из Амстердама.

Уже стемнело, и ей пришлось включить фары, так как она плохо знала дорогу. Но это означало, что в безмолвии сельской местности их легко можно было заметить, и ей стало не по себе. Как и прежде, Ханна и Эрик сидели рядом с ней. Ханна сжимала в своей руке маленькую ладошку Эрика. На коленях у нее лежала карта. Эмили подробно рассказала Тильде, как найти дом Феликса ван де Криндта в Ден-Хельдере. Вместе с Максом она навещала Феликса несколько раз, но сейчас боялась, что в темноте не найдет дорогу.

По мере продвижения на север дорога становилась все менее ровной, машина кренилась и подскакивала на ухабах. В безоблачном чернильно-черном небе сияли звезды. Самолеты улетели. Тильда еще раз прокрутила в голове маршрут. Их путь пролегал по Северной Голландии через Алкмар, мимо дамб и дюн, сдерживавших Северное море.

— Уже недалеко, — с улыбкой сказала Тильда детям.

Ханна улыбнулась в ответ. Мальчик Тильду беспокоил. Он вообще не разговаривал. По словам Ханны, Эрику было десять лет, но взгляд у него был более взрослый. Опасаясь свалиться в кювет на незнакомой узкой дороге, Тильда сбавила скорость. В голову лезли мысли о Максе, о детях, о неясном будущем. Она безжалостно от них отмахивалась, стараясь сосредоточиться на выполнении главной задачи в данный момент — читала карту, высматривала указатели, стремясь добраться до побережья к рассвету. Они ехали по равнине, вдоль и поперек иссеченной дамбами; из деревьев — только хилые ивы. Тильде вдруг подумалось, что в такой местности негде спрятаться. Она вздрогнула, заметив движение сбоку от дороги, но оказалось, что это жирная рыжая корова, отбившаяся от стада. Тильда разломила плитку шоколада и дала детям. Эрик свою долю украдкой сунул в карман штанов. Было поздно. Тильда прикинула, что им осталось ехать миль тридцать. Она была на ногах с половины шестого утра, и веки у нее отяжелели. «Хоть бы Феликс был дома, — молилась Тильда, — хоть бы он был дома. Пусть духи-проказники меня не пугают, пусть голодные черти меня не кусают». Опять какое-то движение на обочине.

— Осталось совсем… — начала Тильда и охнула, порывисто втянув в себя воздух. Резко нажала на тормоза. Машина, содрогаясь, встала посреди дороги.

В Схевенинген на побережье Голландии я прибыла ранним вечером. Город искрился на солнце. Я заселилась в маленькую гостиницу, быстро приняла душ и распаковала вещи. В половине восьмого у меня была назначена встреча с Лейлой Гилберт. Она жила всего в десяти минутах ходьбы от моей гостиницы. Миссис Гилберт тепло поприветствовала меня, провела в гостиную. В окно я увидела Северное море. Сейчас оно было синее-синее, с серебряным отливом, а вовсе не хмуро-серое, как во время моего путешествия из Хариджа. Несколько ребятишек на берегу насыпали песок в пластмассовые ведерки.

— Красиво здесь, правда? — сказала за моей спиной Лейла Гилберт.

Я обернулась на ее голос. Она поставила на стол поднос с кофе и печеньем.

— Восхитительно, — согласилась я.

— Мои сыновья считают, что Схевенинген — самое унылое место на свете. А мне нравится жить у моря.

Лейла Гилберт, единственная дочь Ханны Шмидт, воспитывала двух сыновей-подростков. В квартире всюду были видны следы их присутствия: в прихожей стояли ботинки «Доктор Мартинс», на веревке в ванной сушились футболки, в одной из спален звучала громкая музыка.

— Это ваша мать? — спросила я, показав на одну из фотографий на серванте.

Лейла кивнула.

— Она умерла три года назад, я вам говорила. Мне ее по-прежнему ужасно не хватает.

Она дала мне фотографию, я стала ее рассматривать. Лейла была очень похожа на мать: высокий и широкий гладкий лоб, длинный тонкий нос, густые светло-каштановые курчавые волосы. Ханна стала хирургом, Лейла преподавала в школе для девочек в Гааге.

Лейла налила кофе и велела сыну сделать потише музыку. Я листала свой блокнот.

— Ваша мама жила с Тильдой после отъезда из Голландии, да?

Лейла подала мне чашку с блюдцем.

— В конце войны она вернулась в Европу, надеялась найти кого-нибудь из родных. Но никого не нашла — видимо, все погибли. Она вернулась в Англию, поступила в Кембридж на медицинский, получила стипендию. Рози Либерманн тогда же поступила в университет на факультет английского языка и литературы. На каникулы они обе приезжали к Тильде. Потом Ханна какое-то время училась в Париже, позже работала в Израиле. Мы много ездили по свету. Я родилась в Париже, но школу окончила в Бельгии и вышла замуж за англичанина. Теперь вот живу в Нидерландах.

— Как вашей маме удалось покинуть Голландию в сороковом году? С Тильдой об этом я уже говорила, но, может быть, Ханна рассказывала вам о том путешествии?

— Рассказывала, за несколько недель до смерти. Она была очень больна и, мне кажется, больше жила в своем прошлом, чем в настоящем. Конечно, кое-что об этом я уже знала.

Я села с ручкой наготове и принялась записывать. Многое из того, что рассказывала Лейла Гилберт, я уже слышала от Тильды. Ханна Шмидт покинула Австрию в 1938 году, ее удочерила пожилая голландская чета из Амстердама. Ханна исповедовала христианство, но была еврейкой по национальности и поэтому подвергалась преследованиям со стороны нацистов. В 1939 году ее приемные родители усыновили еще одного ребенка, мальчика, Эрика Вермера. В Амстердаме Ханна чувствовала себя в безопасности и была уверена, что вскоре туда к ней приедут ее настоящие родители и старшие сестры. Надежда угасла в мае 1940 года, когда немцы оккупировали Нидерланды. Поскольку Ханна и Эрик были не иудеи, они почти не общались с другими беженцами в Амстердаме, и никто им не сообщил важнейшую информацию о том, что они должны подойти к автобусам, которые отвезут их в Эймейден. У приемных родителей Ханны своей машины не было, и, когда они узнали про корабль, который должен переправить евреев в Англию, они попросили миссис ван де Криндт отвезти детей в Эймейден. Миссис ван де Криндт нездоровилось, но гостившая у нее англичанка вызвалась помочь.

— Тильда, — сказала Лейла. — Англичанку звали Тильда. Мама всегда вспоминала, как она впервые увидела ее в магазине миссис ван де Криндт. Говорила, что она была как принцесса с картинки из книжки сказок Андерсена. — Лейла улыбнулась.

Тильда повезла детей в Эймейден. Подтверждая слова Тильды, Лейла упомянула, что в пути они много раз останавливались. Голландские военные не были предупреждены об отплытии судна «СС Бодегравен».

— Пароход был полупустой. Сколько бы еще людей можно было переправить в безопасное место, если бы они вовремя приехали в порт! Тильда с Ханной и Эриком опоздали — судно уже отчалило. Оправившись от первоначального потрясения, мама уже не испытывала страха. Она всегда была уравновешенным человеком, и к тому же, познакомившись с Тильдой, она прониклась уверенностью в том, что с ней ничего плохого не случится. Но бедняжка Эрик… — Лейла покачала головой. — Он таких ужасов насмотрелся. А ему было всего десять лет.