Книга Дети Антарктиды. На севере - Даниил Корнаков

Лицо горит как раскаленная сковорода. — Он сжал зубы. — Сука, как же больно.

Матвей не слышал слов Юдичева. Он не мог оторвать любопытного взгляда от незнакомца в капюшоне, гадая, кто он.

Через несколько минут шлюпка коснулась борта корабля, и на головы им упал деревянный трап из верёвки и досок.

— Я справлюсь, — сказала Надя, отказываясь от помощи Лейгура. Под тщательным надзором остальных она первая успешно поднялась на борт.

Матвей и незнакомец поднялись последними. На палубе их встретила коренастая женщина в тяжёлой морской куртке с десятками заплат. Её светлые и короткие волосы, когда-то, возможно, были золотистыми, но теперь потемнели от солнца и соли. Жилистые и сильные руки были покрыты шрамами и следами от верёвок, свидетельствуя о многолетней тяжелой работе.

Её губы сжались в тонкую линию, а серые, почти стальные глаза, пристально изучали новоприбывших.

— Hvor er Lars? — спросила она грубым голосом, обращаясь к белобородому товарищу.

Тот снял капюшон и впервые открыл себя остальным. Обветренное лицо незнакомца особенно выделялось острыми скулами и гладко-выбритыми щеками. Его голубые, чуть ввалившиеся глаза, смотрели с настороженной серьёзностью.

Белобородый отрицательно покачал головой, смотря в глаза женщине.

— Faen! — прошептала та, стиснув зубы.

— Кто эти люди? — спросил Матвей Лейгура.

— Есть у меня догадка, — ответил исландец.

Женщина в морской куртке услышала их разговор и указала на надстройку.

— Come, — велела она на английском и направилась к двери.

— Она велит идти за ней? — уточнила Маша.

— Да, — подтвердила Арина.

Восемь человек с трудом разместились на тесном мостике. Пространство было заполнено разнообразным оборудованием и приборами, многие из которых выглядели изношенными и явно восстановленными вручную. В центре находился пульт с рулевым колесом и капитанское кресло с потертой кожей. Стены украшали навигационные карты, страницы книг с черно-белыми гравюрами средневековых и современных кораблей, капитанов и пиратов. Повсюду лежали старые ключи, монетки и бутылочные крышки.

Женщина в куртке нажала на кнопку зажигания, и судно пробило дрожь. Встроенные планшеты приборной панели засветились бледным светом; дрогнул и желтый свет, освещая небольшое пространство мостика и заставляя украшения на стенах дребезжать. Судно тронулось.

— О Господи! — почти взвизгнула Маша.

Между её ног проскользнул чёрный кот. Недовольно фыркнув на гостей, он мягкими лапами взобрался на спинку капитанского кресла и ткнул мордочкой в плечо женщине в куртке. Судя по тому, как она умело управлялась со штурвалом, Матвей предположил, что она капитан этого скромного судна.

Рядом раздался голос белобородого:

— Hvem er dere? Fra hvilken del av skjærgården?

— Мы… мы не понимаем, — ответила с беспомощностью в голосе Маша.

— Что это за язык? — Арина с подозрением поглядывала на незнакомцев.

— Норвежский, — ответил Лейгур.

— Ты знаешь норвежский? — спросил Матвей.

— Нет. Знаю только, как он звучит.

Тем временем белобородый подошёл к капитану и начал с ней разговаривать, не сводя с них любопытного взгляда. Чёрный кот, чей загривок украшал белоснежный галстук, с довольным урчанием встретил указательный палец хозяйки, гладившей его по лбу.

— Do you speak English?* (Вы говорите по-английски? (англ.)) — спросил Матвей.

Они покачали головами.

— Talar þú íslensku?* (Говорит по-исландски? (исл.)) — вышел вперёд Лейгур.

Внезапно разговор двух иностранцев прервался, и они оба обернулись к ним.

— Já, — ответил белобородый.

— Они говорят по-исландски, — с лёгкой ухмылкой сказал Лейгур, обернувшись к Матвею и остальным, а затем вновь обратился к иностранцам.

Следующие несколько минут мостик корабля наполнился певучим языком. Матвей заметил, как лица говорящих менялись от удивления к негодованию. Порой белобородый прерывал разговор с Лейгуром и начинал говорить на норвежском со своей напарницей, указывая в сторону моря, на юг.

Когда разговор закончился, Лейгур вернулся к Матвею и остальным. Его брови нахмурились, а лицо стало задумчивым.

— Ну? — с нетерпением спросил Матвей. — Кто они? С какой станции?

Лейгур коснулся бороды.

— Мы ошибались, когда говорили, что корабли не заплывают в эти края, — сказал он и оглянулся на незнакомцев, продолжающих что-то обсуждать между собой.

— Да быть этого не может, — рявкнул Юдичев, шипя от боли. — Ты сам капитан и прекрасно знаешь, что никто во всей Антарктиде не поплывёт в такую даль даже ради…

— Эти двое не из Антарктиды…

Матвей почувствовал как от услышанного под мочками ушей защекотало. Такое чувство он испытывал только когда пугался или слышал что-то невероятное.

— … а с архипелага Шпицберген, — закончил Лейгур.

Глава 18

Новый мир

Белобородый назвался Олафом, а его подруга-капитан — Бригиттой. Оба, по их словам, родились и выросли в городе Лонгйир, расположенном на острове Западный Шпицберген. Именно в это место с труднопроизносимым названием держало курс их маленькое судёнышко, а само путешествие, если верить капитану, должно было занять от силы два-три дня.

Из-за вновь открывшегося кровотечения из раны Юдичева их едва начавшийся разговор на мостике продлился недолго. По просьбе Бригитты, Олаф проводил Матвея и остальных в скромную, но довольно уютную каюту с тремя койками, где они могли бы отдохнуть. В центре помещения стоял маленький стол, на котором лежали карты и несколько книг. У стены располагался шкаф для одежды и личных вещей, а у двери — компактный умывальник с треснутым зеркалом в углу.

Пока Матвей помогал Юдичеву улечься на одну из коек, Олаф достал из тумбочки банку размером с ладонь и жестом объяснил, что её содержимым следует обработать рану на лице.

— До боли знакомая вонь… — произнёс Юдичев, стиснув зубы. — Никак китовый жир?

— Он самый, — подтвердил Матвей, зачерпнув пальцами масляную субстанцию молочного цвета. Ему доводилось несколько раз использовать ворвань в качестве целебной мази: она хорошо снимала воспаление и помогала остановить кровотечение. — Готов?

— Вонять рыбой всю следующую неделю и не встречаться с зеркалом? Спрашиваешь… — даже чувствуя боль, Юдичев не упустил возможности ответить с сарказмом. — К счастью, природа наградила меня непревзойдённой харизмой, поэтому, даже будучи уродом со шрамом на лице, я не останусь без женского внимания.

Где-то позади раздался Машин шёпот:

— Господи…

Арина тоже не осталась в стороне и довольно громко произнесла:

— Придурок…

Пока Матвей наносил мазь на рану — а Юдичев не забывал шипеть при каждом прикосновении, — Олаф покинул их, но быстро вернулся с шестью кусками засушенного китового мяса.

— Говорит, что этой ночью нам