Книга Ярко-алое - Анастасия Парфенова

И как же хорошо, что она на этом свете есть.

— Мне сейчас на очередное упражнение в коллективной бесполезности надо бежать. Вы тут заканчивайте со сбором улик, доложите утром. И приглядывайте за орлами Танаки, ладно?

— Мурр? — сдавленно спросила Милава. Обняла одной рукой настороженно хмурящегося Стефана, прижалась к нему, точно в поисках утешения.

— Все будет хорошо. Мне сообщат, как только станет известно что-то определенное.

И, отвесив ей глубокий, непривычно церемонный поклон, Железный Неко отправился объясняться с тайным советом. Свои мысли по поводу смерти Джеффера он выкладывать не собирался. Но надо было как-то убедить его господ коллег, что вызвавший такой фурор «авантюрно-элегантный план спасения Аканы» — это литературное преувеличение. Аллегория, которую ни в коем случае не стоит воспринимать серьезно.

Что-то да подсказывало, что господа так просто убеждаться не пожелают.

Глава 12

Официальный пантеон синто представляет собой божеств-предков наиболее могущественных аристократических родов. Можно выделить такие категории как «небесные божества» (родились и действовали на Равнине Высокого Неба — божества космогонического цикла), «дети и внуки небесных божеств» (родились на небе, но действовали также и на земле — культурные герои), «земные божества» (родились и действовали на земле — предки покоренных племен и родов).

Каждое из этих многочисленных божеств обладало человеческими потомками. И чем более могущественным был род, тем к более древнему божеству он возводил свое происхождение.

Статьи и энциклопедии на «Академите». Старая Терра, эпоха Взлета. Сеть Интернет, www.dic.academic.ru

После некоего предела понятие «усталость» теряет всякий смысл. Где-то далеко системы поместья Фудзивара поддерживали его тело, по мере необходимости очищая и обновляя. Разум же…

Тимур и сам не заметил, когда перешел порог, за которым его будто отделило от мира снежным покрывалом. Под белой вуалью почти сна Неко способен был созерцать окружающее и свои в нем действия, но не имел ни сил, ни желания испытывать по этому поводу какие бы то ни было чувства.

Ари улыбнулся дымчато-синими очами. Шепнул, что все свершилось благополучно, и дома ждут его возвращения. Что ж, придется им подождать еще немного. Загромыхал гневной речью подраненный советник Кохаку, потребовал решительных мер и ужесточения контроля — пусть требует. Тимур равнодушно проголосовал против упорно проталкиваемого коллегой «экстренного положения», так же равнодушно отметил, что за пару часов такой законопроект успел бы состряпать разве что опытный ками. Причем специализирующийся на политическом анализе. Янтарный князь явно готовил это чудо юриспруденции заранее, и момент для его представления выбрал отнюдь не случайно.

Да, забавная вырисовывалась картина. Представим, что все вышло немного не так. Янтарный князь взял верх над черным драконом-бурей, героически защитил оказавшихся в беспомощном положении коллег и союзников. А потом этак ненавязчиво предложил бы им обсудить сложившуюся на планете ситуацию… К этому часу у нас, пожалуй, уже был бы новый «божественный» клан. И высокородный глава его не стал бы потакать природной своей скромности и отказываться от титула Янтарного императора.

Все так же равнодушно Тимур переместил имя советника Кохаку на первую строчку в мысленном списке. И прилепил к нему ярлык «еще один главный подозреваемый».

Едва заметно вздрогнул, сообразив, что не услышал обращенного к нему вопроса.

— Прошу прощения?

— Параллельное расследование, — повторил дед Богдан и окинул его несколько встревоженным взглядом. — Если у тебя будет время заняться этим лично?

— Почему бы и нет? — Канеко, вымотанный почти до потери способности внятно мыслить, равнодушно пожал плечами. — Все равно буду разбираться. Могу доложить о выводах.

— Вот и ладно. — Старик оглядел присутствующих. — Остальное завтра, господа мои. Если начнем сейчас обсуждать, кто займет место Джеффера, все равно ничего путного не решим. Надо прийти в себя и посмотреть, как там справляются наши шаманы по связям с общественностью. По домам?

Что было дальше, Тимур толком не помнил. По крайней мере, до того момента, как обнаружил себя в физическом теле у покоев госпожи супруги. Его знобило. Заснувшие было эмоции вновь обострились — пожалуй, даже слишком.

«Все благополучно, — подсказала встрепенувшаяся память. — Ждут вашего возвращения».

Тщательно подобрав разметавшиеся вокруг приложения, постучал. Кулаком постучал, костяшками пальцев, чтобы не тревожить ставшую колыбелью чуда домашнюю сеть. С непривычки удар вышел слишком сильным, руки отозвались болью. Реальность окрашивала все вокруг ощущением странной, неуловимой неправильности.

«Войдите, господин, супруг мой», — прилетело на его личный профиль. Тимур шагнул в будущее, как шагают с обрыва: не оглядываясь назад, с головой.

Кимико лежала уже не на циновке. Самурай, ее врач, где-то раздобыл настоящую реанимационную кровать — высокую и просторную, с громоздящимся у изголовья обманчиво-архаичным оборудованием. Черные волосы, черные глаза, побледневшие губы. На госпоже по-прежнему было белое — легчайшая рубашка из ткани столь тонкой, что могла показаться прозрачной.

На груди у матери, отделенное от ее тела лишь невесомой этой преградой, спало величайшее сокровище Аканы.

Оно было крошечным, это дивное создание, хрупким и смутно незаконченным. Лежало, прижав к себе ручки и ножки, зажмурив глаза.

Рука Кимико, защитным жестом покоившаяся на маленьком существе, казалась слишком белой, слишком крупной, непривычно сильной. Разум урожденной Фудзивара вышел из берегов тела — и затопил окружавшее ее пространство.

Тимур сморгнул, тряхнул головой, попытался найти хоть какую-то логику. Создать смутно привычный образ для того, что пытались показать ему органы чувств. Кимико просто… занимала больше места, чем отмерено было ей физически. Казалось, сама суть высокородной госпожи расширилась, разлилась рекой — и свернулась вокруг покоящегося на ее груди младенца. Где-то в Паутине расправлял и складывал крылья махаон новорожденной сетевой личины, но привязан он был по-прежнему к материнскому профилю. Вся сенсорика малыша, вся связь с внешним миром шла опосредованно, через нервную систему симбионта.

Тимур видел перед собой лишь одно живое существо. Тела могли разлучиться, но психика, но зачатки сознания, но программные приложения! Они все еще были едины, неделимы, немыслимы друг без друга.

Железный Неко медленно приблизился к кровати. Мягко опустился на колени так, что глаза его оказались на одном уровне со спящим ребенком. Это… потрясало. Ужасало и вызывало благоговение.

Как и положено божественному чуду.

— Привет, — зачем-то шепнул советник Канеко, сам не понимая, с кем здоровается.