Книга Ярко-алое - Анастасия Парфенова

— Босс?

— Элементарно, Ватари, — провозгласил Тимур, вытаскивая так и не успевший до конца самоуничтожиться кусок паразитирующей программы. — Вот эту прелесть передайте в экспертный отдел Корпуса. Хотя я и так могу сказать, что они обнаружат.

— Если будешь напрашиваться на идиотские вопросы, получишь наглядную демонстрацию боевых преимуществ псовых в условиях, приближенных к экстремальным, — скрестил лапы вставший на дыбы волк.

— Это проектор, — снизошел до объяснений Тимур. — В нужный момент он показал, как Джеффер, а может, и его убийца выходят из помещения вместе со всеми. В то время как на самом деле господин советник почему-то задержался. Удар мечом, догнать отступающих, отключить проекцию — и наш таинственный самурай как ни в чем не бывало присоединяется к веселью. Обычно такие обманки легко вычисляются, но в неразберихе действительно могли не заметить. В той зеркальной свистопляске даже мои сканеры показывали невесть что.

— То есть здесь могло сохраниться изображение убийцы? — оживился упаковывавший остатки программы следователь.

Все скептически посмотрели на замороженные ошметки кода.

— Сомневаюсь, — выразил общее мнение Тимур. И не стал добавлять, что, будь улика столь драгоценна, он не отдал бы ее в руки Корпуса. В конце концов, их командир, сколотивший буйных подчиненных в пугающе эффективное боевое соединение, выходил в этой истории пусть и не главным подозреваемым, но вполне вероятным соучастником.

Канеко еще раз оглядел помещение. Кончик полосатого хвоста нервно бился.

Итак, предварительные итоги. Как все произошло?

Тревога. Отступление в Золотой Кабинет. Укрепление позиций.

Проектор над дверью установил советник Асано. Почти без вариантов. В начале атаки встал именно у этого проема, потом прилаживал над ним огненный занавес. Уж кто-кто, а Асано Акира не мог не почуять активную инородную программу, разворачивающуюся под самым его носом. Либо он сам ее и выпустил. Либо все понял, но в нужный момент промолчал.

Дальше. «Вторая фаза». Спор, решение отступить в глубь дворца.

В последний миг Джеффера задерживают. Вместо него и его убийцы уходит программная проекция. Возможно, с ними остался кто-то еще. Возможно, они о чем-то говорили. Временные рамки подобное вполне допускают.

Смертельный удар тоже нанес Асано. Сам. Он бы потребовал себе это право, никому не позволил бы украсть свою месть. Самурайский удар, наилучший. Катарсис и освобождение. И безумие, что вырвалось из клетки на один лишь совершенный сверкающий миг.

Тимуру уже доводилось видеть работу Акиры — в прежней жизни, когда не были они еще господами советниками и не откликались на истинные свои имена. Почерк благородного самурая не изменился. Все еще караем предателей, а, Сайто?

Это запланированная казнь или ты просто сорвался?

Как же Акира, должно быть, ненавидел новотерранца. Хмурил выразительные рысьи брови, вынужденный сидеть с ним рядом, учитывать его мнение, терпеть его выходки. Позволять врагу лезть в душу и будущее ярко-алой планеты. Тем не менее они как-то уживались в тайном совете два долгих изматывающих года. А в последние месяцы заключили личный союз. Почему? Ради какой цели?

И как, ками его раздери, вляпался в подобное «сотрудничество» хитрюга Джеффер? Чутье на угрозы своей шкуре у варвара было почти сверхъестественное. Как он вообще позволил себе остаться с «коллегой» наедине? Должен был быть кто-то еще. Кто-то, кого Бенвентуцио не опасался. Чью защиту имел основания считать достаточной.

Вопросы, вопросы. И любые ответы вместо прояснения ситуации лишь еще больше все запутывают.

По закрытому правительственному каналу пришло сообщение: экстренное заседание совета, чрезвычайные меры… Железный Неко вздохнул. Вот кто бы сомневался!

— Ладно, ребята, будете отсылать отчет, ставьте меня в копию. — И зашагал под своды злополучных лоджий. Так действительно получалось короче.

— Тимур! — Почти у самой посольской лестницы его перехватила Милава. Вцепилась в рукав, яростным жестом заставила стоявшего рядом мужа занять наблюдательный пост, богатырскими плечами закрыть их от лишних глаз.

Взмахом трех хвостов упали ограждающие от подслушивания вуали.

— Мила, я не могу распространяться о секретном и авантюрном плане. На то он и секретный!

Отмахнулась, прошипела сквозь лисьи зубы:

— Почему ты не дома?

— Да у нас вроде как… чрезвычайная ситуация, — попытался увернуться от вопроса Хромой Кот.

— Муру, — еще тише сказала Мила, — Стефан, может, ничего не понял, но я — мать. Я была на внутреннем канале и все слышала. Твоя Фудзивара кричала, как… а ты, когда она заголосила, вообще с ума сошел. И эта нелепая свадьба! Не надо мне врать. Выкидыш?

Слово ударило почти физически. Ему даже пришлось замереть, сделать несколько вдохов.

— Нет. — Он молился о том непрестанно. — Роды.

Стефан резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Милава застыла.

— Ребенок рождается раньше срока, — тихо пояснил Тимур, не оглашая, впрочем, точных цифр и позволяя собеседнице самой заняться арифметикой. — Много раньше.

— Но… Для творцов это ведь… Она должна передать малышу наследственные приложения, дать доступ к родовой сети, к семейным библиотекам. Личный профиль формируется еще до родов, интегрируется с первым криком. Без этого ребенку никогда не быть высокородным. Он не сможет выполнить даже простейших, самых формальных заданий сословного экзамена!

— Им… помогают. Сейчас. Мила, родная, не спрашивай, я ничего не знаю. Меня просто выставили прочь.

— Мурр, — сдавленно, с тихим ужасом прошептала она. Обняла, движением не подруги — матери. — Славный мой, успокойся, не надо. Все, все будет хорошо. Ну не унаследует малыш высокое сословие, так тому и быть. Он будет твоим, ты будешь его любить, когда это тебя останавливал чей-то там клан? Не думай об этой высокородной, мы с тобой, мы рядом, мы сможем…

Плечи Тимура тряслись не то от смеха, не то от рыданий, а руки судорожно прижимали к груди чужую женщину. Милава ничего не знала, она несла чушь, более того — чушь, бьющую точно в средоточие его страха, но, во имя великих ками, она была рядом! Понятная, сильная, близкая. Она просто была, и этого оказалось довольно.

Пальцы опустились с монгольского колчана, скользнули вдоль тонкой спины.

Как пели копыта коня, летящего по степи. Как била в лицо жесткая грива, звенели собранные в ожерелья монеты, обнимали за талию руки прильнувшей сзади девчонки. Потеря профиля — потеря себя, и жизни, и женщины, но, духи неба и ковыля, как же до сих пор больно…

Неко заставил себя вспомнить, что он и впрямь Железный. Мягко, легко шагнул назад, сменил боевую аватару на привычный свой взъерошенный облик.

Знакомое движение — отбросить с лица растрепавшиеся кудри. Извиняющаяся (но с тлеющей где-то глубоко внутри застарелой искрой вызова) улыбка Стефану. Развел руками. Вот такая она у тебя, друг. Знал ведь, кого у меня отбиваешь, знал, кого посреди войны к алтарю тащишь. Вот такая она. Единственная.