Книга Китайцы. Моя страна и мой народ - Линь Юйтан

жена-крестьянка не очень уставала у себя на кухне. Довольный мясник переехал в новый дом в городе, совершенно забыв о том, как он раньше третировал зятя. Теперь же он утверждает, будто всегда твердо верил, что зять добьется успеха. Он готов отложить нож мясника и радоваться жизни, находясь на иждивении зятя. Мы ему завидуем, но вовсе не считаем несправедливым счастливый поворот в его судьбе.

Фатализм — это не только устоявшийся образ мыслей китайцев. Он представляет собой составную часть традиционного конфуцианского менталитета. Фатализм, вера в Судьбу тесно связаны с учением о социальных статусах, и это подтверждается присловьями «знать свое место, отдаться воле судьбы», «у Неба и судьбы свой путь». Конфуций говорил: «В 50 лет я познал веление Неба. А в 60 — научился следовать этому велению». Фатализм — источник душевного спокойствия китайцев и их удовлетворенности своим положением. Поскольку никто не может все время быть счастливым, а везение не сопутствует каждому, закономерность такого неравенства общепризнана. У людей способных и честолюбивых всегда был шанс занять более высокое положение в обществе благодаря государственным экзаменам. Если некто благодаря везению или своим способностям сумел подняться из низов общества и войти в число привилегированных, это значит, что такому человеку повезло, когда настал его черед. Войдя в состав привилегированного класса, он будет ему предан, будет считать нормальным социальное неравенство, привыкнет пользоваться привилегиями. Он полюбил свое место наверху так же, как Р. Макдональд (премьер-министр Великобритании в 1924 и 1929—1931 гг.) полюбил дом № 10 на Даунинг-стрит. Когда Макдональд поднимался по ступенькам этого дома и вдыхал его воздух, душа его радовалась. Любой добившийся успеха современный китайский революционер пережил такое превращение. Железной пятой топчет он свободу печати гораздо сильнее, чем милитаристы, которых он обличал, когда еще учился в школе революции.

Теперь у выходца из низов «большое Лицо». Он стоит над законами и конституцией, не говоря уж о правилах дорожного движения и музейных инструкциях. Это Лицо психологическое, а не физическое, оно поистине завораживает и достойно изучения. Это Лицо нельзя мыть или брить, но можно «получить», «завоевать» «поднести в дар». Здесь мы сталкиваемся с самой удивительной чертой китайской социальной психологии. Лицо невидимо, неосязаемо, но это тем не менее самый точный инструмент, с помощью которого китайцы регулируют социальные отношения.

Легче пересказать происшествие, в котором играет роль «большое Лицо», чем дать этому Лицу точное определение. Например, если у чиновника «большое Лицо», он мчится по улицам большого города со скоростью 60 миль в час, хотя правилами дорожного движения разрешена скорость не выше 35 миль. Если его автомобиль собьет человека и подойдет полицейский, чиновник спокойно достанет визитную карточку, вежливо улыбнется и покатит дальше, а его Лицо станет еще больше. Однако если полицейский не захочет признавать его Лицо и сделает вид, будто не знает его, тогда этот чиновник на нормативном пекинском диалекте спросит полицейского, знает ли тот его, чиновника, отца и махнет шоферу рукой, чтобы ехал дальше. Тогда его Лицо станет еще больше. Если же упрямый полицейский во что бы то ни стало захочет отвести шофера в участок, то чиновник позвонит туда по телефону и шофера вскоре отпустят. И еще прикажут уволить ничтожного полицейского, который «не знает, кто отец чиновника». Тогда Лицо чиновника станет поистине счастливым.

Понятие Лицо нельзя перевести на иностранные языки, ему невозможно найти точное определение. Оно скорее не похоже на западное понятие «честь». Лицо нельзя купить, оно дает мужчине или женщине реальные чувства самоуважения и гордости. Это — нематериальное понятие, однако за него борются мужчины и за него отдают жизнь многие женщины. Лицо невидимо, однако, по определению, оно существует, только если его демонстрируют публично. Лицо невесомо, и тем не менее порой его «голос» звучит весьма внушительно. Лицо подчиняется обычаям и социальным условностям, а не разуму. Лицо затягивает судебные дела и ломает судьбы семей, приводит к убийствам и самоубийствам, и все же порой оно возвращает на путь истинный человека, которого оскорбили его земляки. Лицо ценится дороже любого земного богатства. Оно сильнее Судьбы и Протекции и пользуется большим уважением, чем конституция. Лицо часто определяет победу или поражение в войне, оно может свергнуть правительство. На основе именно этого нематериального понятия строится вся жизнь китайцев.

Те, кто путают китайское Лицо с западным понятием «честь», допускают вопиющую ошибку. В старом Китае женщина часто теряла Лицо и искала смерти, потому что чужой мужчина увидел ее обнаженной. Такое можно сравнить с ситуацией, в которую попадали женщины на Западе, родив внебрачного ребенка. Однако на Западе, если мужчина «из общества», получив пощечину, не вызывал обидчика на дуэль, он терял честь, а не Лицо. С другой стороны, если уродливый сынок какого-нибудь начальника, посетив публичный дом, не мог добиться продажной любви певички, он с позором покидал заведение и его Лицо оказывалось под угрозой. Но вскоре он возвращался с целым отрядом полицейских, которые вели девиц в участок и закрывали публичный дом. Тем самым сын начальника возвращал Лицо, но вряд ли можно сказать, что он защитил свою честь.

Битвы были проиграны и целые царства принесены в жертву, потому что генералы торговались из-за почетных титулов и разногласия касались не стратегии или тактики, а лишь формы признания поражения, не грозящей потерей Лица. В ходе длительных судебных процессов велись ожесточенные споры, но мудрые арбитры прекрасно знали, что в течение всего этого времени ничто не мешало сторонам прийти к согласию. Им лишь требовалось красиво выйти из создавшейся ситуации, изыскав подходящие формулировки для принесения извинений. Один генерал расколол свою партию и радикально изменил ход революции, только потому, что его публично оскорбил сослуживец. Мужчины и женщины готовы работать не покладая рук целое лето только для того, чтобы степень пышности неизбежной в будущем похоронной церемонии соответствовала положению и Лицу этой семьи. По той же причине старинные семьи, пришедшие в упадок, предпочитают объявить о банкротстве и жить затем под бременем долгов.

Отрицать право человека на Лицо — это самое дерзкое оскорбление, это примерно то же самое, что бросить знатному европейцу перчатку. Многие чиновники в течение одного вечера должны принять участие в трех-четырех банкетах, несмотря на опасность желудочных заболеваний, лишь бы пригласивший их хозяин не потерял Лицо. Многим потерпевшим поражение генералам следовало бы отрубить голову или посадить в тюрьму, а их посылают в Европу, чтобы проинспектировать тамошние «промышленность» или «образование». Такова цена их капитуляции, и одновременно это способ спасения их Лица. Проблемы потери Лица отчасти объясняют причины периодических гражданских