Книга Галопом по Европам - Андрей Готлибович Шопперт

землю. Бабах и ещё сто. Пушки теперь били пореже, нет здоровущих дядек, что их ворочали после выстрела, самим пушкарям приходится этим заниматься. И они слабее физически и морально. Прямо рядом уже колонны красные янычар. Боятся купленные за сумасшедшие деньги артиллеристы, если бы не серб Божович, та и разбежались по кустам. Но лейтенант поспевал всюду, и его мечущаяся вдоль шанцев фигура удерживала пушкарей от бегства.

Бабах. Егеря и черкесы стреляют уже давно. С того же самого времени, что и мелкие пушки, перешедшие на картечь, когда неприятельские колонны пересекли черту с метками в пятьсот метров. Винтовка Бейкера с пулями Петерса на пределе эти пятьсот метров позволяла поразить. Стреляли снайпера раза три в минуту, стреляли стоя. Это не мосинка. Лёжа современную винтовку не зарядить. И хорошо стреляли. Как залп это не получалось, во-первых, люди распределены по всей длине шанцового укрепления, а во-вторых, чуть разная скорость у всех. У егерей побольше опыта, чем у черкесов, вот и заряжают быстрее. Зато Брехту в подзорную трубу вначале, а теперь уже и без неё, было видно, что егеря и черкесы попадают, да, их всего двадцать семь человек, включая Ваньку, но три выстрела в минуту за пять минут, это почти пять сотен отправленных снайперами пуль, а значит и пять сотен раненых или убитых янычар.

Если при каком-нибудь Аустерлице у Брехта будет тысяча таких ружей и таких стрелков с такими пулями, то те десять тысяч французов, что разгонят Багратионову рать, в которой в реале и граф Витгенштейн был, просто не дойдут. Десять, ну хорошо, пятнадцать выстрелов, и нет у Буонопартия людей, все в райские кущи переселились.

Нда, мечтать не вредно. Вредно мечтать во время неравного боя. Пушки наносили урон, снайпера наносили, даже немцы стали наносить, а красных от ярости и от платьев янычар ещё тьма. Пусть полторы тысячи полегло. А их почти четыре по прикидкам князя Витгенштейна было. И осталось меньше ста метра. Самое время о бегстве думать? Не. Не, ребята. Рано. Есть ещё один сюрприз для янычар и одна купленная за сумасшедшие деньги подлянка. Сейчас будет подлянка.

— Шварцкопф, командуй? — Брехт толкнул в плечо командира гренадеров.

— Алярм! Grenadiere mit granaten Feuer! — Ух, голосище у капитана. Сам капитан немного лицом и фигурой на князя Витгенштейна похож. Тоже с высоченного роста, а в плечах могутнее даже.

— Файер! — Рявкнул и Курт.

И полетели в подошедшего на расстояние в семьдесят метров противника, круглые бомбочки на кожаных ремнях.

— Зажигай! Готовсь! Раз. Два, три, файер! — И следующие гранаты пошли.

— Зажигай …

Бабах. Бабах. Ух, аж уши заложило. Кажется, что осколки над головой свистят. Но Брехт эксперимент провёл вчерась, ни один осколок дальше тридцати метров не улетел. Слабоват дымный порох. И есть у него такой недостаток, как дым. Брехт ведь не полный идиот, и потому прижался к реке, что тут ветер был чуть сильнее. И дул он замечательно его воинству в лицо. Словно заказали. Потому, весь дым сразу за их спины сносило и стрелять ни снайперам, ни артиллеристам он не мешал. А вот теперь граната, разорвавшись в семидесяти метрах впереди, дыму этого с избытком понаделала. А сто восемьдесят гранат. А три залпа. Пятьсот гранат. Дыма столько стало, что и в метре ничего не видно. И ветер, как раз навстречу.

— Не прекращать огня. — Это Брехт своим напомнил. Там сейчас в семидесяти метрах такая толчея, что куда бы не пальнул стрелок, янычара пуля не минует. — Капитан продолжаем!

— Зажигай. Файер!

— Зажигай. Файер!

Настроились на десять гренад. Все десять и выкинули. Всё, больше их нет. Теперь только пули. В ранец, который был при каждом гренадере при продаже, как раз десять гренад и входит. С ними и продал курфюрст Гессена товарищей.

— Оружие зарядить! — Надо отдать должное немцам, они как роботы действовали. Выкинули десять гранат, подобрали с земли ружья и принялись их заряжать.

— Эй, там, — Брехт погрозил небу пальцем, — Ветерка прибавь. По-хорошему пока прошу.

Сработало или желаемое за действительное принял, но дунул ветерок, кажется, и правда веселей, и за десяток секунд поле боя впереди шанцов от дыма очистилось. Ну, вот, а то колоннами они маршировали. Теперь смешались в кучу, как у Лермонтова…

«Земля тряслась — как наши груди,

Смешались в кучу кони, люди …»

Коней нет. Потому «Смешались в кучу трупы, люди …» и пулям пролетать мешала гора кровавых тел. Ох, и наворотили гренадеры. Правда, кучи. Красные начали откатываться, и Брехт уже было обрадовался, но есть там ещё командиры и через пару минут вновь пошли янычары вперёд.

Событие семьдесят третье

В обороне пролежать — победы не видать.

Иду на войну защищать страну.

Эти пару минут замешательства и неразберихи, пока командиры порядок в их смешавшихся рядах не навели, стоили янычарам дорого. У князя Витгенштейна немцы со стальными тестикулами и его егеря и черкесы с привычкой бить, пока позволяет неприятель, все две минуты стреляли. Немцы сделали три выстрела и четыре, а то и пять егеря. И ещё, как минимум, пять сотен красных отдали иблису своему душу.

Двинулись. Колонны всё же смешались, и потому пёрли янычары уже общей массой. Никто не побежал никуда из защитников шанцов, даже артиллеристы огонь продолжили. Удачно прямо в самую гущу народу ухнули две 12-фунтовки. Настоящая просека получилась. И это ещё на полминуты задержало янычар. Видимо, среди срубленных удачным залпом, были командиры. И опять двинулись. Меж тем товарищи подошли к сюрпризу. От него до земляного вала, из-за которого вели стрельбу гяуры, было ровно пятьдесят метров, а шириной сюрприз был почти десять метров.

Брехт долго думал, чем можно колючую проволоку заменить. Вот её бы натянуть в три ряда перед шанцами и вообще ни один из янычар не дойдёт до земляного вала. Ладно, валика. Но ничего такого взять было негде. Пётр Христианович прошерстил все трюмы, и вот ведь неожиданность, двадцать два корабля теперь, и не на одном смотанной бухтами колючей проволоки нет. Обидно.

Зато были доски. Ну, для кораблей вещь не удивительная. А ещё на одном из кораблей было несколько коробок довольно тонких гвоздей. Гвозди сейчас куют и они довольно громоздки. А вот эти были изящные. Оказалось, заказали мебельщики. И когда дело дошло до расчёта, то поругались с капитаном, требовали снизить цену, мол, страшно дорого. Капитан вспылил и послал товарищей. Так три ящика тонких гвоздей и