Книга Зелёные листы из красной книги - Вячеслав Иванович Пальман

случившемся на Кишу?

Он сочинил письмо на имя Лиды Шаровой. Ничего не упомянул о роли директора, просто сообщил: «По решению комиссии…» И заверил, что их зубры в добром здравии, он возле них.

Не без скрытого лукавства Шарова в своем ответе поздравила Михаила «с успешной генеральной репетицией» и сообщила, что для приема зубров, вопреки всяческим домыслам, у них все готово, загон сделан, Задоров с плотниками сооружают на Сосняках помещение для наблюдателей. О Насимовиче, писала она, Михаил узнает на месте. Кстати, когда он собирается в их палестины?..

Михаил прочитал это письмо, улыбнулся и сел сочинять ответное. Заметим, что именно с этого дня молодые люди стали довольно часто беспокоить почтовую службу. Конечно, речь шла о зубрах. Конечно, о других, не терпящих отлагательства делах, но случались в этих письмах и строчки, предназначенные только для одного получателя. Когда Лидия Шарова прочитывала очередное письмо своим коллегам, она пропускала некоторые фразы и при этом смущалась.

Вскоре Зарецкий вернулся на Кишу. Управление находилось уже в Гузерипле.

О дороге туда директор как-то забыл. Усложнилось сотрудничество ученых со своими коллегами из университетских городов. Управление напоминало теперь контору торгующей организации. Страсти кипели в директорском кабинете. Здесь толпились люди, договаривались о ценах и сроках поставок, пеклись о сбыте и процентах. Выше Гузерипля уже шла разработка пихты, резали и продавали дранку, доски, даже жгли известь. На счету заповедника завелись деньги, но, когда ученые просили какую-то сумму на постройку балаганов, приютов и дорожек, директор вдруг вспоминал о рачительности. У него было свое правило: вкладывать рубль туда, где получишь три. Что получишь от науки?..

Наука оттеснялась на второй план. Зарецкий при первой же встрече с директором высказал ему свое возражение.

— С голоса Насимовича запел? — огрызнулся тот. — Ну, так это не звучит. Я не потерплю самодеятельности!

— Мы можем оставить вашу контору. Все! — запальчиво сказал Михаил. — Но тогда не будет и заповедника!

И директор напугался. Понимал, что переборщил. Насимовича ему удалось убрать, но повторение хода — вещь уже опасная. Он сбавил тон. К удивлению своих друзей, Зарецкий добился, чего хотел: четыре плотника начали строить мосты и приюты на кордонах.

Однако при очередном разговоре о зубрах вспыхнула ссора. Зарецкий не сдержался и наговорил всякого обидного. Директор промолчал. Некоторое время они не разговаривали.

Об этом Михаил рассказал только своей помощнице. Она свела брови.

— Заповедник уже потерял одного отличного работника. Ты тоже собираешься, да?

— Я не уйду. Это он уйдет.

— Мы все — за тебя, Миша. Все на твоей стороне. Но, пожалуйста, не обостряй отношений. Тебе еще надо привезти зубров, выходить их.

— Это главное дело моей жизни. Никакая сила не вытолкнет меня из заповедника! Я тут родился и вырос. Или через год тут будут зубры, или я не Зарецкий! Отец отвернется от меня, если я этого не добьюсь!

Лида глаз с него не сводила. Лицо ее светлело.

— Ну, ты молодец! Право, не знаю, как тебя похвалить. И все-таки очень прошу, пожалуйста, не надо шумных ссор, пореже встречайся с директором! У него свои хлопоты, у нас — свои. Время все изменит.

— Ты учишь меня смирению?

— Мудрости.

— Да откуда она у тебя?..

— Я женщина, — сказала она. — Просто женщина.

Минуту они молчали, даже не смотрели друг на друга, а потом Лида с милой нелогичностью спросила:

— Твои не переехали в Майкоп?

— Жду известия. Собирались. Мне надо будет поехать помочь им. Дом готов, я побывал там. Это наше старое-престарое жилье.

Глава четвертая

Знакомство в Майкопе. Хлопоты в Москве. Разговор у Гептнера. В дороге. Встреча на лесной поляне. Осуществленная мечта. Перегон. Беглянка. Август 1940-го: зубры снова на Кавказе!

1

Андрей Михайлович Зарецкий признавался себе: зубры, главным образом они потянули его в Майкоп. Не мог остаться в стороне. Как же можно без него?..

Не простое это дело — бросать дом, работу и возвращаться в места, память о которых уже поистерта временем. Да и возраст. Ему было близко к шестидесяти, здоровье поистрачено. В таких случаях люди стараются сидеть на месте, чтобы избежать лишних перегрузок и волнений.

Все доводы, о которых Зарецкий не один раз заводил разговор, убедительны: старые друзья, родные горы, близость к сыну и будущей его семье. Но все же окончательное решение он принял после поездки на Кишу. И связано оно было, конечно, с зубрами.

Сколько лет слышал он разговоры о возвращении зубров, столько же думал о своей причастности к проекту — и непосредственно, и через сына. Так уж случилось, что вся жизнь его, все радости и беды, даже трагическая гибель родителей связывались с заповедником и с зубрами. Наконец, возвращение их становится реальностью. Звери эти выращены для Кавказа. Они близко.

И вот подступили важные события.

В конце 1939 года Михаила Зарецкого телеграммой вызвали в Москву.

Из столицы родителям и, конечно, на Кишу полетели обстоятельные письма. Тон их был приподнятый, даже торжественный. Не обошлось без восклицательный знаков, без слов «решено», «наконец-то долгожданное», «мне приказано» и редкостное для него откровение:

«Радость моя так велика, что я улыбаюсь даже когда сплю».

Старые Зарецкие были уже в Майкопе, в знакомом трехоконном домике, где когда-то принимали милых своих друзей — Катю и Сашу Кухаревичей. На их могилу они сходили в первый же день своего возвращения.

А неделю спустя возле дома зафыркали усталые кони, и Данута сквозь только что вставленные зимние рамы узнала Бориса Артамоновича Задорова. Батюшки мои! Вот радость-то!.. С другого коня сползла женская фигурка в мужской куртке и брюках.

Андрей Михайлович вышел в сенцы встречать. Данута Францевна засуетилась. Первым делом она остановилась перед зеркалом, наскоро оглядела себя, поправила волосы. И все улыбалась.

Гости вошли не раньше, чем расседлали и устроили коней.

— Я так рада, — смущенно произнесла скуластенькая, розовая от холода и волнения Лида, пожимая руку хозяйке. — Именно такими и представляла вас по рассказам Миши. Как у вас хорошо, тепло… Мы не очень стесним, если попросим побыть здесь до утра? Борису Артамоновичу надо кое-что купить в городе, он ведь счастливый отец, поздравьте его со вторым сыном. Ну, а я… Понимаете, до сих пор не могла переслать письма Михаилу Андреевичу, нет оказии, вот и напросилась в попутчики. Наше счастье, что снегу мало и не так холодно.

Продолжая говорить, Лида помаленьку справлялась со смущением. Разделась, сняла с пояса кинжал и сделала какое-то неуловимое движение головой, от