Книга Стеклянный меч - Виктория Авеярд

Я очень хочу остановиться. Остаться на месте, не боясь погубить себя или другого. Но это невозможно. Я должна двигаться дальше, должна причинять себе боль, чтобы спастись. Причинять боль другим, чтобы спасти их. Килорну, Кэлу, Шейду, Фарли и Никсу. Всем, кто достаточно глуп, чтобы последовать за мной. Им тоже приходится бежать.

– Значит, мы будем драться. – Губы Кэла приближаются, с каждым словом делаясь все горячее.

Его хватка усиливается, словно в любую секунду кто-то может войти и отнять меня.

– Вот что нам надо сделать – и мы это сделаем. Мы создадим армию. И убьем Мэйвена. Вместе с его матерью.

Убийство короля ничего не изменит. На трон сядет другой. Но это только начало. Если мы не в состоянии опередить Мэйвена, нужно его просто остановить. Ради новокровок. Ради Кэла. Ради меня.

Я – оружие во плоти, меч, покрытый кожей. Я была рождена, чтобы убить короля, положить конец царству террора, пока оно не успело по-настоящему начаться. Огонь и молния вознесли Мэйвена – огонь и молния его и низвергнут.

– Я не позволю ему еще раз сделать тебе больно.

От дыхания Кэла я дрожу. Странное ощущение, ведь вокруг столько обжигающего тепла.

– Я тебе верю, – говорю я – и лгу.

Я слаба – и я поворачиваюсь к нему. Я слаба – и я прижимаюсь губами к его губам, ища хоть что-то, что остановит мой неистовый бег, заставит обо всем забыть. Кажется, мы оба слабы.

Руки Кэла касаются моей кожи, и я испытываю новую боль. Хуже, чем от прибора Мэйвена. Очень глубокую. Это – боль пустоты, несуществующего груза. Я – меч, рожденный молнией, огнем – и Мэйвеном. Один уже предал меня, а другой может уйти в любой момент. Но я не боюсь разбитого сердца. Не боюсь боли.

Я цепляюсь за Кэла, Килорна, Шейда, за возможность спасти всех новокровок, кого только можно, поскольку боюсь проснуться и обнаружить пустоту, мир, в котором нет моих друзей и родных, а я – лишь одинокая молния во мраке бури.

Если я меч, то он сделан из стекла. И уже начинает рассыпаться.

Глава 18

Вот в чем проблема с жаром: не важно, насколько тебе холодно, не важно, как сильно ты нуждаешься в тепле, но в конце концов он становится невыносим. Я вспоминаю многочисленные зимы, когда приходилось приоткрывать окно и впускать в дом леденящий холод, чтобы спастись от духоты, ведь внизу, в гостиной, пылал очаг. Морозный воздух помогал мне заснуть. И теперь большие глотки осеннего ветерка успокаивают меня, заставляя забыть, что Кэл один, в тайнике. «Не надо было этого делать», – думаю я, прижимая ладонь к пылающей коже. Он не просто отвлекает меня, чего я не могу допустить, – он еще и сулит мне разбитое сердце. Его верность, в лучшем случае, ненадежна. Однажды Кэл уйдет, или умрет, или изменит, как многие другие. Однажды он сделает мне больно.

Солнце уже полностью село, и небо испещрено темно-красными и оранжевыми полосами. «Может быть». Я не доверяю собственным глазам. Я вообще почти ничему больше не могу доверять.

Убежище вырыто в холме, в середине большой поляны, окруженной лесом. С холма видно извилистую долину, полную деревьев, озер и постоянно клубящегося тумана. Я выросла в лесу, но это место для меня чужое, как Археон или Замок Солнца. Здесь, насколько хватает глаз, нет ничего, сделанного руками человека. Ни поселков с лесопилками, ни ферм. Хотя, наверно, где-то поблизости скрывается посадочная полоса, раз уж самолетом по-прежнему можно пользоваться. Очевидно, мы в глуши Норты, к северу от Причальной гавани. Я плохо знаю штат Риджент, но это место похоже на граничащее с Озерным краем Великолесье, где нет почти ничего, кроме дебрей, зеленых гор и стылой тундры. Здесь мало людей, и ими спустя рукава управляет Дом Глайакона. Отличное место, чтобы спрятаться.

– Ну, вы с ним закончили?

Килорн сливается с тенями, когда стоит, прислонившись к стволу раскидистого дуба. У его ног – позабытый кувшин с водой. Не нужно видеть лицо Килорна, чтобы понять, что он расстроен. Я прекрасно слышу досаду в голосе друга.

– Не груби.

Я привыкла помыкать им, но на сей раз мои слова звучат как просьба. Как я и ожидала, он игнорирует их и продолжает:

– Наверное, во всех сплетнях есть доля правды. Даже в тех, которые распространяет этот урод Мэйвен. «Мэра Бэрроу соблазнила принца и заставила убить короля». Интересное возникает ощущение, когда понимаешь, что он наполовину прав.

Килорн крадучись устремляется ко мне, точь-в-точь как шелк из Дома Айрела, приближающийся для последнего удара.

– Потому что принц явно очарован.

– Если ты не замолкнешь, я сделаю из тебя батарейку.

– Придумай новую угрозу, – говорит Килорн, зло улыбаясь.

За много лет он привык к моему бахвальству, и я сомневаюсь, что способна напугать его хоть чем-то, даже своими молниями.

– Он могуч, во всех смыслах этого слова. Пойми меня правильно. Я рад, что ты им управляешь.

Я невольно фыркаю и смеюсь ему в лицо.

– Рад? Да ты ревнуешь, это ежу понятно. Ты не привык делиться. И не любишь быть бесполезным.

«Бесполезный». Килорну обидно, судя по тому, как подергивается жилка у него на шее. Но тем не менее он по-прежнему высится надо мной, заслоняя звезды, которые появляются на небе.

– Вот в чем вопрос – ты тоже под действием чар? Он использует тебя так же, как ты используешь его?

– Я никого не использую.

Ложь, и мы оба это знаем.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Ты права, – тихо отвечает Килорн.

От удивления я чуть не падаю. Мы дружим десять лет, но Килорн Уоррен никогда и ни в чем со мной не соглашался. Он всегда был упрямым как осел, непомерно самоуверенным и вообще хитрым маленьким мерзавцем, но сейчас, на вершине холма, Килорн совсем не такой, как раньше. Он кажется маленьким и тусклым – огонек моей прежней жизни, неуклонно гаснущий и превращающийся в ничто. Я сцепляю руки, чтобы удержаться от прикосновения. Мне так хочется убедиться, что Килорн еще существует.

– Я не знаю, что случилось с тобой, когда ты стала Мариэной. Меня не было рядом, чтобы помочь тебе. И я не скажу, что все это понимаю или что мне жаль тебя. Ты не нуждаешься в моем сочувствии.

Нет, нуждаюсь – и я вправе рассердиться. Тогда мне не придется слушать, что он собирается сказать. К сожалению, Килорн меня слишком хорошо знает.

– Лучшее, что я могу сделать, – это сказать тебе правду, ну или, по крайней мере, то, что я считаю правдой. – Хотя его голос звучит ровно, плечи Килорна вздымаются и опадают от тяжелого, глубокого дыхания. Ему страшно. – Твое дело – верить или нет.

Мои губы вздрагивают, складываясь в болезненную улыбку. Я привыкла к тому, что самые близкие люди тащат и толкают меня. Мною манипулируют, заставляя думать и поступать так, а не иначе. Даже Килорн в этом повинен. Но теперь он дает мне свободу, о которой я давно мечтала. Выбор, пусть и маленький. Он верит, что я сумею сделать правильный выбор – хотя здравомыслием я не отличаюсь.