Книга Король гоблинов - Кара Барбьери

Когда я заговорила, ветер разнес мой голос по всей ледяной пустоши Нифльхейма.

– Я пепел, и я древо, – гремели слова. – Я Фригга и Фрейя, Скади и Гевьон, Идунн и Сив. Я Сигрюн и Эйр, Фулла, Гна и Хлин. Я Ильмр и я Хель. Каждая богиня воплощена сейчас в моем теле. Все былое и все грядущее течет под кожей. Я знаю все. Я вижу все. Я начало, конец и все, что между ними.

Каждое слово как отточенное лезвие вонзалось во Фьялара, заставляя его визжать от боли. Из ран хлестала кровь.

– Я охотник, – вступил в магическое сражение Сорен, крепко сжав мою руку. – Я несу смерть. Во мне сосредоточена вся мощь природы, беспощадной к сильным и милосердной к слабым. В моих жилах течет кровь первого короля гоблинов. По праву наследия я занимаю трон. Я второй глаз Одина. Моя судьба – сразить тебя.

Еще один дождь ледяных клинков ударил в гигантского петуха. Тот пошатнулся от глубоких порезов на груди.

Силы внутри меня велели продолжать говорить, подсказывали нужные слова мне и Сорену.

– Я символизирую бесконечный круговорот жизни. Изгоняю тебя из моего мира, – воскликнула я.

Буря поднимала в воздух пыль, снег и клочья тумана, то и дело скрывая от взгляда врага, но я чувствовала, что именно происходит.

– Я воплощение смерти, – подхватил эстафету Сорен. – Я груда костей и скелет в короне. И в моей власти стать твоей гибелью. – Последние слова он уже прорычал.

– Мы едины, – одновременно произнесли мы. – Склонись перед нами и умри.

Земля затряслась, когда Фьялар издал оглушительный крик – не магический, а отчаянный вопль умирающего существа. Вокруг него все плотнее смыкалась пелена тумана, а ледяные лезвия вонзались все глубже, пока огромный противник не исчез.

Я полетела вниз, упав на колени. Земля до сих пор содрогалась. На месте логова Фьялара образовалась пропасть, на дне которой плескалась раскаленная лава. Она поднималась все выше и выше, пока не полилась через край.

Я отшатнулась, но лед под ногами треснул. Однако Сорен не позволил мне соскользнуть, схватив меня за руку и оттащив в безопасное место.

– Так, и что теперь? – нервно спросил он, наблюдая за подступавшей все ближе лавой.

– Доверься мне, – сказала я, поспешно доставая мел Диаваль и рисуя магические руны сначала на своей ладони, а затем на ладони Сорена.

После этого мы соединили руки, и я выкрикнула единственное слово на древнем языке, повинуясь внутренним ощущениям. Никто не учил меня, что делать, но пришлось довериться проснувшимся силам. А они уверяли, что все получится.

Мы прижали по-прежнему сомкнутые ладони к земле, и повсюду тут же взвились воздушные потоки. Они смыкались все плотнее вокруг меня и Сорена, вокруг Сеппо и Розамунда, Лидиана и Диаваль, постепенно ускоряя бег. К горлу подступила дурнота.

Внезапно все прекратилось. Мы вывалились во двор, откуда и началось путешествие. Со всех сторон к нам устремились гоблины и люди, пока громкий голос Тани не призвал к порядку.

Сорен лежал на каменных плитах, повернув ко мне голову, и улыбался окровавленными, разбитыми при падении губами. Единственный глаз сиял от восхищения и восторга.

– У тебя получилось нас перенести! Но как? – спросил он.

– После нашего неудачного сражения с Фьяларом меня внезапно осенило. Думаю, это как-то связано с твоим прикосновением к Иггдрасилю, мировому древу познания. Но я осознала: никаких границ внутри разума не существует! Нет отдельной Яннеке-оленя, как нет отдельной Яннеке-девушки. Есть лишь я. Просто Яннеке. – Я улыбнулась Сорену в ответ, до сих пор не веря, что все получилось.

Мы потянулись друг к другу, но кто-то схватил нас за капюшоны и удержал на месте.

– Вам обоим запрещено шевелиться, пока я не разрешу. Это касается всех вас, – раздался непререкаемый голос Тани.

Она рассматривала нашу потрепанную компанию и хмурилась. А при виде мерцающего тела Лидиана и вовсе скривилась. Здесь, в мире живых, ему стало сложнее поддерживать зримую форму.

Я дважды попыталась заверить целительницу, что нахожусь в добром здравии, однако изо рта каждый раз вылетал лишь невнятный набор звуков. Так что в конце концов сдалась и подчинилась требованиям лежать спокойно.

* * *

Потребовалось почти три дня лечебных процедур, прежде чем Таня объявила меня здоровой. Не дослушав ее, я слетела с постели и помчалась к Сорену. Из нашей группы он находился в самом удовлетворительном состоянии, если не считать потери глаза.

Я нашла возлюбленного в комнате, куда целительница поместила всех наших спутников, чтобы было удобнее ухаживать за ними. Он сидел рядом с кроватью Диаваль и наблюдал за спящими друзьями.

– Яннеке! – обрадовался Сорен.

Он сделал порывистое движение мне навстречу, но замер, не желая тревожить раненых.

– Как они?

Мне было больно наблюдать за плачевным состоянием друзей, которые столько для нас сделали. Выживут они или нет, я никогда не сумею отплатить за их самоотверженность. Кто бы мог подумать, что среди гоблинов Пермафроста у меня найдутся такие верные товарищи. Однако теперь сердце сжималось при мысли, что я могу их потерять.

– Сеппо почти не пострадал. Несколько ран, полученных после истощения магических сил, уже почти исчезли. Нужен отдых, чтобы восполнить потерянное. Он должен очнуться через три-четыре дня, но на восстановление способностей уйдет не меньше пары месяцев. – Сорен помолчал, а потом добавил: – Не могу точно определить, гордится Сату сыном, злится на него или все сразу.

– Похоже на нее, – кивнула я.

Сеппо выглядел таким умиротворенным. Приятно знать, что скоро он придет в себя. Я собиралась накричать на него за попытку пожертвовать собой. В конце концов именно в этом и заключалась вся прелесть наших отношений: он выкидывал что-то глупое, я ворчала, а он продолжал дразнить меня, потому что считал мои вопли уморительными.

– А как там дела у Розамунда и Диаваль? – уточнила я спустя пару минут.

– Состояние Диаваль – самое тяжелое, – отозвался Сорен, сочувственно взглянув на больную. – Ей повезло, что Таня не отрезала ногу, и еще больше – что осталась в живых. Если бы заражение распространилось дальше… – Он замолчал. – Как бы там ни было, целители утверждают, что наша острая на язык колдунья обязательно очнется. Слышишь? Она очнется. Мы просто не знаем, когда.

– Я не верю, что говорю это, но благодарить за спасение жизни Диаваль следует Лидиана. Приходится признавать заслуги даже таких подонков, как он. Но трюк с личинкой на самом деле помог. – Я вздохнула и спросила: – Ладно, а как Таня оценивает состояние Розамунда?

– Ему повезло отделаться несколькими сломанными ребрами и ногой. Череп и позвоночник, к счастью, остались целыми, – ответил Сорен. – Я чрезвычайно рад этому обстоятельству, так как уже начал привыкать к идее кровного родственника, который чаще всего не пытается меня прикончить.