Книга Клавдий. Нежданный император - Пьер Ренуччи

После навмахии приступили к отводу воды. Но оказалось, что канал лежит выше дна озера, то есть полностью осушить его нельзя. Пришлось возобновить земляные работы, чтобы углубить канал. Когда они завершились, состоялись новые увеселения, на сей раз в виде боя гладиаторов и пира. Конец был подпорчен из-за небрежности организаторов, разместивших пирующих слишком близко от стока. Когда пустили воду, она устремилась в канал столь мощным потоком, что грохот воды и сотрясение земли вызвали панику.

Третья серия крупных построек — акведуков — началась с переделки Aqua Virgo[67]. Это сооружение, преподнесенное Риму Марком Агриппой в 19 году до н. э., нуждалось в ремонте, который Клавдий произвел между 44 и 46 годами, добавив к акведуку новые пролеты. «Аква Вирго» действует до сих пор благодаря постоянному уходу и снабжает сегодня водой несколько римских фонтанов, в том числе известнейший фонтан Треви. Но главными сооружениями являются Aqua Claudia и Anio Novus, начатые при Калигуле в 38 году, а законченные только в 52-м.

Первый акведук был длиной около 69 километров, из которых примерно 58 километров проходили под землей, и вбирал в себя несколько превосходных источников. Второй получил свое название «Новый Анио» из-за существования акведука «Анио», который теперь станут называть Vetus («Старый»), Он имел в длину 87 километров, из которых 73 приходились на подземные сооружения, и подавал мутную воду, для очистки которой пришлось построить отстойник. Оба акведука шли параллельно, а в 13 километрах от Рима соединялись: «Анио новус» шел поверх «Аква Клавдия», образуя сооружение высотой более 47 метров. Его и сегодня можно видеть над Главными воротами[68]. По мнению Фронтита, специалиста по гидравлике, оно «великолепно» и превосходит прочие акведуки, об истории и размерах которых он рассказывал прежде. Поддавшись своему порыву, он так завершает эту часть своей книги: «Разве можно сравнить бестолковые пирамиды или бесполезные, хотя и известные, строения греков с этими столь необходимыми сооружениями, проводящими так много воды?» Энциклопедист Плиний, его современник, считает, что земляные и строительные работы, охваченные расстояния, объем перегоняемой воды, количество обслуживаемых учреждений и людей превращают этот парный акведук в самое большое «чудо света». И то сказать, Клавдий на него не поскупился: выложил из собственного кармана 350 миллионов сестерциев за 14 лет, пока продолжалось строительство. Эксклюзивные эвергеты столицы, императоры брали на себя пропитание плебса и сооружение памятников. По крайней мере в этих двух областях никто не должен был с ними соперничать, иначе его заподозрят в претензиях на пурпур. Акведуки же, бывшие одновременно памятниками и водопроводом, являлись императорской монополией вдвойне. Император позволял магистратам заниматься только поддержанием их в рабочем состоянии, а крупные работы выпадали на его долю. Нам скажут, что «Аква Вирго» построил на свои деньги Марк Агриппа, но это было в самом начале Империи, в те времена, когда раздел эвергетизма еще не был прочно закреплен. Август являлся в равной мере главой партии и принцепсом, чем и объясняется, что его главный наместник позволил себе построить акведук и даже великолепный Пантеон, которым можно полюбоваться еще и сегодня. Такого больше не повторится. Один лишь сенат в принципе сохранял за собой право строить, но на деле он будет возводить только памятники во славу императора или простые статуи.

Введение в строй новых акведуков дало Клавдию повод пересмотреть систему управления римским водоснабжением.

Именно тогда он назначил смотрителей водопроводов, о которых мы говорили в предыдущей главе, чтобы устранить последствия дилетантства сенатской комиссии. Комиссию, напомним, не распустили, но отстранили от дел, которыми отныне занималась новая структура, подотчетная императору.

После хлеба и воды — зрелища. Они были двух видов. С одной стороны, просто развлечения (ludi), объединявшие различные театральные представления и гонки колесниц, их организовывали на деньги магистратов. Из эрария им отпускали на эти цели определенную ежегодную сумму, но как эвергеты они были обязаны дополнять ее собственными средствами. Обходилось это в итоге так дорого, что кое-кто отказывался от должности, потому что она становилась ему не по карману: например, во время цирковых представлений устраивали до двадцати четырех состязаний колесниц в день. С другой стороны — бои гладиаторов (gladiatorium munera), травля хищников (venationes), навмахии были делом императора, который пользовался случаем, чтобы привести в исполнение смертные приговоры. Осужденные на смерть подвергались той или иной казни, которая, если так можно выразиться, была одним из номеров программы, или же погибали, участвуя в боях, как во время навмахии на Фуцинском озере. Магистратам, однако, разрешалось выставлять гладиаторов помимо зрелищ, входивших в их компетенцию.

В эпоху Клавдия на празднества уходило в целом более трех месяцев. Императоры присутствовали не на всех зрелищах, а лишь на тех, которые устраивали сами, или организованных в их честь. В иных случаях они были представлены знаками императорского достоинства, выставленными на виду в их ложе.

Исходя из этого легко понять, что зрелища в Риме приобретали политическое значение, а потому не шли ни в какое сравнение с теми, что устраивали в других городах. Император приглашал на них народ своего города, чтобы показаться ему, а народ отправлялся туда, чтобы увидеть государя и развлечься. В обществе, где выборы уже практически ничего не значили, цирк, театр или амфитеатр вновь ненадолго выводили на первый план суверенный народ времен Республики — или, по меньшей мере, ее плебейскую составляющую. Конечно, плебс отдавал почести принцепсу, желая ему доброго здоровья согласно обычаю, но знал, что принцепс хочет ему понравиться, что зрелище устраивают для него, — короче, что это он здесь правит бал. А потому плебс пользовался случаем, чтобы выставить свои требования — непосредственно, попросив что-то конкретное или освистав представление. Со своей стороны императоры обходились с ним почтительно: Клавдий, обращаясь к зрителям, нарочито называл их «господа» или «хозяева» (domini) — титулом, предназначавшимся царям, от которого императоры еще официально отказывались. Публика очень этим забавлялась, потому что в этой утонченной учтивости заключалась добрая доля шутки, все равно как если бы сегодня к собранию посторонних людей обратились «государи мои» вместо «господа». Конечно, когда публика требовала добавки, принцепс, кто бы он ни был, делал всё, лишь бы ей угодить, и если это нельзя было исполнить прямо сейчас, обещал удовлетворить просьбу в будущем, сдобрив обещание шуткой. Однажды, когда зрители требовали гладиатора по имени Палумб, которого в тот день не было, Клавдий ответил, что предъявит его, «как только его изловят». Шутка основана на игре слов: Palumbus означает «голубь». Как видим, Клавдий умел общаться с народом. Во всяком случае, он отличался такими импровизированными диалогами с толпой, которые вел в фамильярном тоне. У него даже был талант ведущего, которому позавидовали бы многие нынешние телевизионщики. Например, награждая победителя в каком-нибудь состязании, он правой рукой медленно бросал ему на арену золотые монеты одну за другой, считая их вслух и на пальцах левой руки, вытянутой в сторону публики. Зрители подхватывали счет, вопили, и можно себе представить, как Клавдий делал вид, будто останавливается, чтобы спросить у «господ», продолжать ли дальше…