Книга Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II - Детлеф Йена

Как серьезный политик Потемкин появился в жизни Екатерины именно тогда, когда она уже начала отказываться от своих далеко идущих планов по проведению реформ. Губернская реформа и освобождение дворянства больше не служили препятствием для разговоров о войне с Турцией. Потемкин оставался «русским» и в традициях своего сословия. Он игнорировал влияние французской культуры, хотя и владел, конечно, французским языком. Биографы Потемкина подчеркивают его тяготение к христианской религии, готовность к бесконечным теологическим спорам и неоднократные попытки уйти в монастырь. Для человека его образа жизни эта тенденция была, без сомнения, неожиданной. Тем не менее она соответствовала традициям русского понимания власти. Иван IV был, так же как Петр I, глубоко религиозным человеком и в конце жизни велел даже служить панихиды о душах убитых им жертв.

В свете этого разногласие между православием и наслаждением жизнью у Потемкина не кажется разительным. Как и Иван IV, Потемкин твердо верил в то, что его безграничная власть предполагает прегрешение и что из этого следует особо высокая мера ответственности по отношению к народу. Это убеждение и факт, что будущие поколения измеряли достижения Потемкина таким же способом, как русских царей, является уже свидетельством того, что Потемкин был в самом деле выдающейся личностью русской истории. Никогда его не сравнивали с личностями его ранга. Он располагал существенными признаками самодержца: там, где он появлялся, он был высшим властелином и его решение было последним. Внешний вид полностью соответствовал этому. Потемкин располагал блестящим интеллектом и острым умом в сочетании с отличной памятью и способностью к дальновидным и смелым мечтам. Так же блестяще, как он мог добиться популярности, он добивался и ненависти. Как раз в этом была причина того, что все его замечательные способности и качества могли бы и не быть востребованными, если бы он, благодаря своей личности, из года в год не пользовался бы милостями императрицы. Старая Москва и новая Европа, Иван IV и Петр I — все объединилось в личности Потемкина и его отношении к императрице, к России.

По правде говоря, Потемкина упрекали прежде всего в его чрезмерно эпатажном образе жизни. Его беспрецедентную надменность и дерзость использовали противники имперской и потемкинской восточной политики, чтобы нанести удар лично по нему и чтобы расстроить политические планы. Однако поддерживаемый императрицей Потемкин всегда оставался настолько сильной личностью, что при жизни ему едва ли могла повредить интрига.

Политические и личные противники главным образом обращали внимание на его взаимоотношения с императрицей, которые после двух лет бурных страстей развивались, с точки зрения посторонних, достаточно странно. Постоянно происходящие резкие споры, нежная преданность и общие политические цели вели к непониманию при дворе. Придворные не могли понять, почему Екатерина всегда проявляла инициативу к примирению, всегда допускала Потемкина к власти, и они вместе отражали нападки на их странный гармоничный союз. В воспоминаниях муж сестры Потемкина, Энгельгардт, пишет, что в 1783 году произошел случай, который наглядно свидетельствует о царившей атмосфере: «По ряду причин императрица оказывала ему немилость, и он в самом деле был готов уехать за границу. Кареты были уже готовы. Князь прекратил свои визиты к императрице и больше не появлялся во дворце. По этой же причине никто при дворе не озаботился его поисками. Наконец, его оставили все. Вблизи его дома не было видно ни одной кареты, хотя обычно вся Миллионная улица была заполнена экипажами настолько, что негде было пройти.

Княгиня Дашкова через своего сына, полковника и флигель-адъютанта [94], сообщила императрице о различных безобразиях в армии: из-за плохого управления князем в Херсонской провинции свирепствовала чума; итальянцы и другие иностранцы, которых селили на бесплодных землях, якобы полностью вымерли, так как ничего не было подготовлено для их размещения; распределение земли происходило беспорядочно, имелось злостное злоупотребление со стороны людей из его окружения».

Императрица доброжелательно слушала злорадные доносы, но не верила ни единому слову: «С помощью особенно доверенных людей она тайно устанавливала, что враги беспричинно обругали и оклеветали его светлость, человека, которого она ценила как помощника в управлении. Она лишила милости княгиню Дашкову и снова оказала доверие князю». Полный гордости, Энгельгардт, который был другом Потемкина, вспоминал: «Не прошло и двух часов, как дом Потемкина наполнился людьми, а улица Миллионная — каретами. Те люди, которые только что избегали его, теперь пали к его ногам». Интриги, милость, немилость следовали друг за другом — в темпе, захватывающим дух. Эта ситуация была типичной для двора Екатерины II и напоминает скорее об общих человеческих слабостях и способах поведения, которые не зависят от времени и государственного правления — даже при парламентской демократии.

Интересно также упоминание Энгельгардтом апартаментов Потемкина на Миллионной улице в Санкт-Петербурге. По ранним описаниям, Потемкин переехал весной 1774 года в «адъютантские» покои Зимнего дворца. Через два года императрица приобрела ему Аничков дворец на берегу Фонтанки, на Невском проспекте. Тем не менее князь туда не переехал.

Летом 1776 года Екатерина выбрала себе нового любовника, и, соответственно, Потемкин уложил его в постель императрицы. Несмотря на это князь продолжал жить в «адъютантских» покоях. Только в следующем 1777 году Потемкин съехал из этих апартаментов и переселился в пристроенным к Зимнему дворцу Новый Эрмитаж, который был связан галереей с дворцом. Тем самым он сохранил доступ к императрице. Новый Эрмитаж выходил на Миллионную улицу. Следовательно, Энгельгардт, говоря об этой улице, как о месте жилища Потемкина, имеет в виду Новый Эрмитаж.

В 1783 году после присоединения Крыма Екатерина II приказала начать строительство в Петербурге нового дворца. Потемкин носил теперь титул князя Таврического, и в его честь здание, которое было построено в 1789 году, получило название Таврического дворца. С этим дворцом легенда связывает самые роскошные и самые расточительные увеселения Потемкина. Если принять во внимание, что дворец был построен только в 1789 году, а в 1791 году Потемкина не стало, и если учесть, что большую часть времени он проводил на фронтах войны с Турцией, то легко представить, что эта легенда искажает правду. Конечно, при этом не ставится под сомнение сказочное богатство Потемкина.

Кроме того, князь Таврический имел апартаменты (жилые и рабочие) во всех дворцах императрицы — в Петергофе, Царском Селе, Московском Кремле. Для человека, который так много ездил по стране, это была жизненная необходимость. Он постоянно посещал те области, в которых он считался «вице-императором» или генерал-губернатором, свои обширные поместья и южные провинции. 1782–1783 годы он провел почти исключительно на юге. Когда он заболел, врачи, как и придворные, понимая значение его возможной смерти, предпринимали необходимые меры. Священник причастил его, а особый курьер поспешил из Петербурга, чтобы оградить его тайную переписку от недозволенного доступа. Но Потемкин обладал богатырским здоровьем, вопреки частым простудам. В конце 1783 года он возвратился в столицу здоровый, чтобы через три месяца снова отправиться на юг.