Книга Реквием - Ульяна Соболева

— Лена. Карина. Где вы? — я кричал, но собственный голос показался чужим, охрипшим, словно доносился ко мне сквозь толстую стену. Казалось, что меня кто-то сильно ударил по затылку и всю окружающую действительность я вижу искаженно, как во сне. Когда все предметы и детали знакомы, ты узнаешь их, видел сотни раз, но не можешь избавиться от чувства, что это не ты смотришь на них, а наблюдаешь за самим собой со стороны.

Забежал в гостиную — она оказалась пустой. Когда перешагнул порог спальни… я просто умер. Умер под фальшивые и холодные аккорды, звучащих где-то вдалеке голосов Лены и Карины… их смеха. Я какого-то дьявола их сейчас слышал. Словно прошлая реальность и настоящая вдруг смешались именно в этой комнате, порог которой разорвал мою жизнь на до и после. На секунду окаменел, но в следующий же миг рванулся вперед, на ходу набирая номер брата, и прокричал:

— МАААААКС. Быстро наверх. В Лену стреляли.

Лена лежала на полу и смотрела вверх, в потолок, ее отрешенный взгляд не переместился на меня, когда я приблизился, только из уголка покрытого хрустальной поволокой глаза сбежала крупная слеза и потерялась в волосах. Опустился на колени и, наклонившись к Лене, едва мог расслышать слова, которые она шептала…

— Карина… Андрей, они увезли Карину… Пожалуйста… пожалуйста, найди ее… умоляю…

— Кто, Лена, кто увез? Ты видела их?

— Женщина… брюнетка… с ней трое мужчин… — каждое ее слово звучало тише предыдущего, она закрывала глаза и, собравшись с силами, продолжала говорить, словно пытаясь успеть.

— Ты же спасешь ее, обещай… Андрей.

— Да, я обещаю, Лена… Мы спасем ее вместе… Слышишь меня… Вместе…

Смотрел на ее бледное лицо и поймал себя на мысли, что от этой красоты слепит глаза, а сердце трепещет от осознания, что все эти годы она любила меня. Хрупкая, невесомая, в этом белом свадебном платье, она была похожа на утонченную статуетку, которую я, едва взяв в руки, разбил. На тысячи осколков, которые никогда не собрать. От звуков, которые играли сейчас в моей голове, по коже прошел мороз. Потому что там, в глубине сознания, я слышал мелодию, под которую мы должны были танцевать свой первый свадебный танец. Я слышал ее настолько явно, словно кто-то рядом намеренно включил эту песню, с наслаждением наблюдая, как я начинаю сходить с ума.

Ее грудь еле вздымалась, дыхание становилось все тише. Колье вокруг шеи сверкало ярким блеском, освещая путь уходящей жизни. Лучи искуственного света, которые струились от люстры, играли на складках белого атласного платья сверкающими переливами.

Лена лежала, не шевелясь, прижимая к животу маленькие ладошки, а сквозь ее пальцы толчками пробивалась кровь, которая наносила на девственно-белую ткань свои кровавые узоры.

Я прижал свою руку к ране, почувствовав, как теплая жидкость обволакивает пальцы, и в этот момент мне хотелось сдохнуть. Засадить себе десяток таких пуль вместо той одной, которая сейчас лишала жизни нас обоих. Она медленно перевела взгляд на меня и я понимал, что не имею права показать свой страх. Но я боляся… До дрожи… До истерики безысходности. Боялся и хотел биться головой об стену от отчаяния и злости на самого себя, потому что только я во всем виноват. Еще тогда, много лет назад, когда появился в ее жизни. Я. Обещал и не уберег. Это я ее убил. Без меня она бы жила долго и счастливо.

— Лена, любимая, моя девочка, потерпи еще немного… Совсем… Это просто царапина, мы спасем тебя. Я спасу тебя… Ты ведь веришь мне, Лена…

Ни одна ложь не звучала более жалко, чем моя сейчас. Я столько раз ей это обещал. Столько раз… На дне ее глаз я увидел… нет, не надежду. Как горько это осознавать, но мы оба уже потеряли ее, понимая, что это конец. Я увидел в них любовь и… благодарность.

— Андрей… люблю тебя. Всегда любила… Как хорошо, что ты нас нашел… Карина… верни, прошу…

Ее взгляд застыл на одной точке — и вместе с ним весь мир провалился во мрак. Погружаясь в темный поток скорби, который с набором скорости уносят тебя в самый эпицентр прожорливой воронки отчаяния. Есть боль, которая не просто убивает внутри все живое, оставляя после себя пустырь, она продолжает жить, расти, жадно поглощая наши силы, и врастает в душу сорняками ненависти и безразличия.

Мне хотелось выть, орать, как раненому зверю, выплеснуть наружу ту боль, котора, казалось, острым лезвием кромсает мое тело изнутри.

Только с губ не сорвалось ни звука, все они застрявали в горле, разрастаясь, увеличиваясь в размерах, перекрывали кислород, заставляли задыхаться и в очтаянии бросаться за ножом, чтобы перерезать себе глотку — что угодно, лишь бы избавиться от этого мучения. Закрыл ей глаза дрожащими пальцами.

Сцепил зубы с такой силой, что казалось, раскрошу их в порошок. Невыносимо смотреть на ее лицо, и однвоременно не могу отвести от него взгляд. Красивая, нежная, моя невеста. Длинные ресницы отбрасывают тень на щеки, кажется — она просто спит. Пройдет пара часов и откроет глаза, улыбнется, сладко потянется и расскажет, какие видела сны. Прижал ее к груди, про себя отмечая, насколько нежная и мягкая ее кожа. Она еще оставалась теплой, и это давало какую-то безумную призрачную надежду. Умом понимал, что с каждой минутой это тепло будет испаряться, исчезать, уступая место холоду. Льду. Вместе с ней точно так же застывает и мое сердце. Зарылся лицом в ее волосы, втягивая запах шампуня, духов. Чтобы впитался, въелся навсегда.

Боже, я отдал бы все просто за возможность приехать сюда на час раньше. Всего час… Она была бы жива, улыбалась бы мне, покрывала поцелуями лицо и… я ведь согалосился станцевать этот гребаный вальс. Потому что она так хотела… Чтобы подарить ей первый свадебный танец, который нам так и не суждено было прожить…

* * *

Макс

Я взбежал по ступеням, на ходу сбрасывая пиджак и доставая пистолет. Что, мать вашу, происходит? Кто стрелял? Какого хрена? Ворвался в квартиру и когда подошел к спальне, застыл на месте. В горле моментально пересохло. Я посмотрел на Лену, лежащую в луже крови, медленно моргающую, со слезами на щеках, потом на Андрея — и шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Опустил пистолет. Фаина ей не поможет. К сожалению. Никто не поможет. Рана смертельная, думаю, и Андрей это уже понял, зажимает пальцами, смотрит на нее, а она на него. Ощутил, как все волоски на теле встали дыбом. Я уже чувствовал эту вонь, этот запах необратимости. Она витает здесь, расправив крылья. Огляделся вокруг — Карины нет. Похитили, твари. Понимаю, что Андрею сейчас помочь ничем не могу, а вот девчонку надо искать. Пока та еще жива. И я искренне надеялся, что жива, потому что Андрей не выдержит, после таких ударов уже не воскресают. Часть его уже умерла здесь, если что-то случится с дочерью, умрет и вторая. Набрал ребят, пусть все сюда едут. Надо начинать поиски. Когда увидел, как Андрей дрожащими пальцами закрыл Лене глаза, я стиснул челюсти и сжал кулаки. Достаточно смерти видел за свою жизнь, слишком много, чтобы проняло, но, бл**ь, сейчас мне казалось, что ком в горле раздерет голосовые связки. В глазах запекло. Какой цинизм — убить ее именно сегодня. Словно чья-то жуткая насмешка. Какая-то падаль отняла самое дорогое именно в тот день, когда все должны были быть счастливы.