Книга Ящер страсти из бухты грусти - Кристофер Мур

Он не переживал, когда его били твердой штуковиной, – это было приятно. Он решил, что она опять хочет спариться, но когда она чуть не воткнула эту дрянь ему в глаз, понял: она может и убить. Почувствовал. Она обратила свою преданность на другого. Он подумал было о том, чтобы откусить ей голову, – просто показать, как ему от этого гадко.

Когда она подошла, он сунул башку под переднюю лапу. Молли почесала ему пенек жабры, и он послал по спине алую молнию, чтобы она так больше не делала.

– Прости меня. Стив. У меня не очень много друзей. Я не могла разрешить тебе съесть Тео.

Он ощущал в ее голове доброжелательность, но больше ей не доверял. Ну, может, только руку и откусит – на пробу. Спина его пульсировала синим и пурпурным.

– Ты должен уйти, Стив. Сюда едет спецназ. А мимо парня у входа ты пройдешь легко. На самом деле, можешь даже съесть этого парня у входа, если хочешь. На самом деле, я была бы тебе даже признательна, если бы ты его съел.

Она отступила от него на шаг.

– Стив, ты должен отсюда выбраться, иначе тебя убьют.

Он пыхнул на нее оливково-тусклым светом и засунул голову еще дальше подмышку. Ей хочется, чтобы он ушел – это вне всякого сомнения. Да он и сам был непрочь – ему не хотелось только, чтобы ей хотелось, чтобы он ушел. Он знал: она никогда не станет такой, как надо, а слово “никогда” он уже понимал. Но и чтобы она досталась теплокровному, ему тоже не хотелось. Разноцветные краски бегали по его чешуе, как сама печаль.

– Я не гоню тебя, – сказала Молли. – Я хочу спасти тебе жизнь.

Она протолкалась меж паломников – те стояли на коленях и громко всхлипывали, а одна женщина, рыжая, лет тридцати, с отвергающей гравитацию фальшивой грудью, схватила ее за локоть:

– Я могу принести себя в жертву, – сказала она. – Точно могу.

Молли вырвала руку

– Отвалите, дамочка. Мучеником быть легко, если канализация не засорилась.

Тео

Только поднеся телефон к уху, Тео понял, как досталось его слуховым органам от Бёртона.

– А-ай! Черт бы его побрал! Ай! – И констебль от боли захромал по кругу, несмотря на то, что ноги его как раз остались нетронутыми.

– Тео? – спросил из динамика тоненький голосок Гейба.

– Да, это я. – Тео переложил телефон в другую руку, но все равно держал его в нескольких дюймах от уха, раз трубка уже один раз укусила.

– Ты где? Кто отвечал по твоему телефону?

– Молли Мичон. Мы в этой пещере на ранчо, где раньше грибная ферма была. Нас тут Бёртон в осаде держит, он вызвал антитеррористическое спецподразделение.

– Ты Его видел?

– Да, я Его видел, Гейб. Мне кажется, ты был прав насчет химии мозга. Тут куча народу в трансе, и все говорят, что их призвали в жертву. И все – с рецептами, которые выписала Вэл.

– Ух, – произнес Гейб. – Ух ты. Как он выглядит?

– Он большой, Гейб.

– А ты не мог бы поконкретнее?

– Послушай, Гейб, нам нужна помощь. Бёртон нас прикончит. Мне позарез требуются свидетели, чтобы он не смог утверждать, будто мы стреляли в его людей. Позвони на телестанцию и в газету. Пусть присылают вертолет с журналистами.

Тео почувствовал, как Молли схватила его за плечо, повернулся и увидел, что она качает головой.

– Секундочку, Гейб. – Он прикрыл микрофон ладонью.

– Никаких репортеров, Тео.

– Почему?

– Потому что если они разнюхают про Стива, его посадят в клетку или убьют. Никаких репортеров. Никаких камер. – Она стиснула плечо Тео так, что на глазах у того выступили слезы. – Прошу тебя.

Тео кивнул.

– Гейб, – сказал он в трубку. – Забудь про репортеров. Никаких журналистов. Никаких камер. А вы сами приезжайте. Мне здесь нужны свидетели, которые не работают на Бёртона.

– Ты же сказал, что там куча народу?

– Они все ни хрена не соображают. Совершенно бесполезные. И к тому же – голые.

Повисло молчание. Наконец Гейб осторожно спросил:

– А... почему они – голые?

Тео посмотрел на Молли:

– Почему они голые?

– Чтобы не заходили в пещеру.

– Чтобы не заходили в пещеру, – повторил Тео в телефон.

– Ну, тогда это не очень удалось, правда? – сказал Гейб. – А почему она не отпугнула их чудовищем?

– Я тебе про это и толкую, Гейб. Они здесь для того, чтобы бытьс чудовищем.

– Очаровательно. А Молли им управляет?

Тео посмотрел на следы драконьей слюны у себя на джинсах.

– Не совсем. Гейб, я тебя прошу – бери Вэл и тащи сюда свою задницу. Можешь утверждать, что ты здесь с научными целями. А Вэл может сказать, что она квалифицированный переговорщик по освобождению заложников. Эти люди – ее пациенты. Мол, это должно восстановить доверие к ней. Притащи сюда как можно больше народу.

Молли снова схватила Тео за руку и затрясла головой.

– Поправочка, Гейб. Только вы с Вэл. Никому ничего больше не говори.

– Мэвис, Говард и Сомик уже знают.

– Тогда – только они. Гейб, пожалуйста, – попроси у Мэвис машину и гребите сюда быстрее.

– Тео, толку от нас мало. Может, мы и не дадим тебя пришлепнуть, но Бёртон вас все равно арестует. Сам же знаешь. А как только ты окажешься в его тюрьме... понятно, да?

– Всему свое время.

– Тео, мы должны сохранить это существо. Это величайшее...

– Гейб, – перебил его Тео. – Я пытаюсь тут сохранить собственную задницу. Шевели поршнями, пожалуйста.

– Ты должен выманить оттуда это существо, Тео. Тебя при свидетелях, может, и не пристрелят, но ему они уйти не дадут.

– Он не хочет двигаться. Сидит в пещере и дуется.

– Дуется?

– Не знаю, Гейб. Приезжай давай, ладно? – Тео разъединился и осел на пол. – Гейб прав. Должно быть, мы просто тянем резину, откладываем неминуемое. Наверное, стоит взять Бёртона штурмом, пока спецназ не нагрянул.

Молли подобрала с пола АК-47, отсоединила рожок и наклонила его, чтобы Тео смог увидеть: пусто.

– Неудачная мысль.

“Пена Дна”

– Освобождение заложников? – переспросила Вэл Риордан. – В ординатуре я писала диссертацию о нарушении питания. И ближе всего подходила к переговорам об освобождении заложников, когда отговаривала залипшую на сахаре актрису зараз сжирать по четырнадцать кварт мороженого “Кусок Макаки” после того, как ей не дали роль в “Пляжном патруле”.

– Считается, – сказал Гейб. Он передал ей все, о чем ему рассказал Тео и уже готов был бежать на выручку, но Вэл никак не решалась.