Книга Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства - Владислав Гончаров

Сущность сербского ответа

Ответ Сербии был примирительным более по форме, чем по содержанию. Желая это показать, австрийское правительство отложило его опубликование, чтобы снабдить его своими комментариями и напечатать их рядом с сербским ответом. Оно хотело продемонстрировать, что уступки по многим пунктам сопровождаются оговорками и условиями, фактически лишающими их всякого значения в смысле гарантии безопасности на будущее, что ответ не представляет собою полного согласия удовлетворить требования Австрии.

Но австрийское правительство не сумело опубликовать это комментированное издание сербского ответа до 28 июля, а это уже было поздно и не могло произвести в Европе того впечатления, на которое рассчитывали[93]. Тем временем Сербия опубликовала свой ответ и еще до того – его краткое изложение, и они произвели ожидаемое выгодное впечатление.

Мы даем ниже параллельно краткое изложение сербского ответа и австрийских комментариев. Последние приведены в скобках.

Сербское правительство заявляло, что оно «убеждено, что его ответ устранит всякое недоразумение, угрожающее испортить добрососедские отношения между обеими странами», и уверяло, что со времени декларации 1909 года ни с его стороны, ни со стороны его органов не было сделано никакой попытки, имевшей целью изменить политическое и юридическое положение вещей, созданное в Боснии и Герцеговине.

[Это является попыткой исказить доводы Австрии, так как ультиматум не утверждает, что сербское правительство или его официальные органы предпринимали что-либо для того, чтобы изменить положение, созданное в 1909 году; обвинение, предъявленное Австрией, относится к тому, что сербское правительство не озаботилось принятием мер для подавления движения, направленного против Австрии, и, таким образом, не выполнило своего обещания установить дружеские и добрососедские отношения.]

Сербия заявляла, что на сербское правительство «не может быть возложена ответственность за манифестации частного характера, каковыми являются статьи в газетах и мирная работа обществ… Оно изъявляет готовность предать суду всякого сербского подданного, невзирая на его положение и ранг, в соучастии которого в сараевском преступлении ему были бы представлены доказательства». В частности, оно обязывается[94] опубликовать на первой странице официального органа заявление, осуждающее всякую пропаганду, «которая окажется направленной» против Австро-Венгрии, и выражающее сожаление, что, «согласно сообщению императорского и королевского правительства», некоторые сербские офицеры и чиновники участвовали в вышеупомянутой пропаганде. [Изменив формулировку против той, которой требовала Австрия, посредством включения слов, взятых выше в кавычки, сербское правительство как бы заявило, что такой пропаганды не существует или что ему о ней неизвестно; это было неискренне.]

Переходя далее к десяти требованиям Австрии, сербское правительство принимало на себя следующие обязательства:

1. «Внести при первом же нормальном созыве скупщины в закон о печати постановление, согласно которому, возбуждение ненависти и презрения к Австро-Венгерской монархии будет караться самым суровым образом, а также внести предложение о пересмотре конституции, которое предоставило бы возможность конфискации газет». [Это не может удовлетворить Австрию, так как не обеспечивает определенного результата и в определенный срок, а если законопроекты будут отвергнуты скупщиной, то все останется по-прежнему.]

2. «Закрыть “Народну Одбрану” и всякое другое общество, которое стало бы действовать против Австро-Венгрии», хотя сербское правительство и не имеет доказательств – ибо и Австрия таковых не представила, – что члены этих обществ совершили преступные деяния. [Австрия не может допустить оговорки, сделанной по последнему пункту, к тому же Сербия не изъявила согласия подчиниться другому требованию Австрии – о конфискации средств пропаганды, принадлежащих этим обществам, и о недопущении восстановления этих обществ под другими наименованиями.]

3. «Безотлагательно устранить из народного образования Сербии все, что служит или могло бы служить к распространению пропаганды против Австро-Венгрии, как только будут приведены тому фактические доказательства». [Сербия требует доказательств, тогда как ей известно, что школьные учебники содержат недопустимые вещи и что многие преподаватели состоят членами «Народной Одбраны».]

4. Удалить с военной службы всех лиц, кои по судебному расследованию окажутся виновными в деяниях, направленных против Австро-Венгрии, после того как эта последняя сообщит соответствующие сведения. [Таким образом, увольнению подлежат только офицеры, изобличенные судебным расследованием в преступлениях, наказуемых законом. Но Австрия требует увольнения офицеров, которые вели пропаганду, что составляло действие, по законам Сербии не наказуемое.]

5. Что касается требования допустить в Сербии сотрудничество представителей Австрии в деле подавления революционной пропаганды, сербское правительство «не уясняет себе вполне значения и объема этого требования… но готово допустить такое сотрудничество постольку, поскольку оно согласуется с принципами международного права, уголовного судопроизводства и добрососедскими отношениями». [Эта оговорка уклончива и рассчитана на то, чтобы создать непреодолимые трудности при установлении соглашения.]

6. Сербское правительство считает своим долгом возбудить следствие против всех лиц, которые замешаны или могут оказаться замешанными в заговоре, но «что касается участия в этом следствии агентов Австро-Венгрии, то такой постановки дела оно допустить не может, так как это было бы нарушением конституции и уголовного судопроизводства». [Сербия неправильно истолковывает ясно выраженное австрийское требование, которое включало две различные вещи: 1) возбуждение следствия (enquete judiciaire), в котором, конечно, Австрия не претендовала на сотрудничество, и 2) содействие Австрии в предварительном полицейском дознании (recherches), в подборе и проверке свидетельских показаний, чему существуют бесчисленные прецеденты.]

7. Сербское правительство арестовало Танкосича в тот же вечер, как был вручен ультиматум, но не было в состоянии арестовать Цигановича. [Префект полиции в Белграде устроил отъезд Цигановича, а затем заявил, что в Белграде не проживает человек с таким именем.]