Книга Челюсти пираньи - Владимир Гурвич

— А когда вернется?

— Мне это неизвестно. Я же не могу обсуждать никаких предложений.

У меня другие функции. Поэтому извините, но нет смысла больше продолжать разговор.

Про твои функции не трудно догадаться. А вот поговорить нам есть о чем, мысленно возразил я.

Как бы в знак подтверждения своего тезиса о бессмысленности дальнейшей беседы, Зайченко встал. И я мог в полном объеме оценить его габариты: рост, вес и стать. Да, такого великолепного экземпляра надо еще поискать. На что Гарцев могучий мужчина, но этот своими размерами превосходит и его. Серьезный противник, если Придется с ним напрямую столкнуться, шансов у меня нет никаких.

— Жаль, ваша фирма могла бы из нашего сотрудничества извлечь немалую прибыль. Я надеялся на больше понимание. Но я еще зайду, когда тут будет генеральный директор.

Это обещание не слишком обрадовало Зайченко, он проводил меня до дверей хмурым взглядом. Я вышел из здания, напротив находилось кафе, я сел за столик и заказал кофе. Но испить заманчиво пахнущий напиток мне не довелось, едва я собрался его пригубить, как из подъезда выбежал Зайченко и помчался к своей машине, которая была припаркована на расстоянии в нескольких сот метров. Пока он выполнял спринтерский забег, я тоже не терял времени даром, мне удалось поймать такси. И хотя я не знал французский, но таксист оказался весьма сообразительным малым. Я показал ему на бежавшего Зайченко, затем на местную купюру, тот кивнул головой и медленно двинулся за ним.

Преследование по парижским улицам продолжалось примерно полчаса. Зайченко припарковал свою машину возле большого дома, выскочил из нее, оглянулся по сторонам и исчез в подъезде. Я тоже вылез из автомобиля, расплатился и отпустил такси.

Я прождал почти час, но Зайченко так и не появился. Сколько я должен был находиться тут еще, я не представлял. Но это занятие мне уже сильно наскучило, тем более стал накрапывать мелкий холодный дождик. В Париже он оказался таким же противным, как и в Москве. Я решил, что на сегодня я узнал достаточно, подозвал другой таксомотор и отправился в офис, где шли переговоры.

Этот вечер мне запомнился надолго и не только потому, что погода улучшилась, дождь прошел и в город снова пришло тепло. Но и потому, что случилось то, на что я давно надеялся. Хотя внешне почти ничего не изменилось, все осталось по-прежнему. И в тоже время я знал: отныне для меня начинается иная жизнь. И даже то неприятное, что произошло под занавес этого удивительного вечера, мало повлияло на мой общий настрой.

Я сидел у себя в номере и обдумывал свои дальнейшие шаги, когда в дверь постучали. Почему-то я испугался, я вдруг подумал, что пришли наши враги. На всякий случай я взял в руки лежащий на столе нож и держа его в руках, открыл дверь. И обомлел: передо мной стояла Ланина. Но такой, какой я еще ни разу ее не видел. На ней было платье, великолепие которого описать я не берусь из-за недостаточности в моем лексиконе подходящих слов. Скажу одно: простота его форм сочеталось с невероятной изысканностью силуэта. Ланина была по новому причесана, и эта непривычная укладка волос делала ее лицо совсем иным, почти мне незнакомым. Она заметила мое впечатление и явно наслаждалась произведенным эффектом.

— Могу я войти? — сказала она, покосившись на мой нож.

Я молча посторонился, пропуская ее, так как способность говорить ко мне еще не вернулась.

Ланина с явным удовольствием смотрела на мое ошеломленное лицо.

— Как я выгляжу? — с совсем несвойственным по крайней мере до сих пор кокетством спросила она.

— Шикарно. Я не видел у вас этого платья.

— Вы и не могли видеть, я купила его вчера. Пока вы где-то гуляли, я съездила в дом моделей Версачи и приобрела это платье. Так вы считаете, оно мне идет?

— Это не совсем подходящее слово, оно делает вас совсем другой.

— Это хорошо или плохо?

— Еще не знаю.

— Я тоже не знаю. А в вы не хотите узнать?

Она смотрела на меня, и в ее взгляде было что-то новое, то, что я раньше не видел. А может быть, оно было и раньше, но я по каким-то причинам не замечал.

— Узнать, я, конечно, хочу, но вот что будет после того, как я узнаю.

— А вот это вам предстоит понять самому. Вы же детектив, должны уметь разгадывать всякие секреты.

— Да, но не такие.

— А — почему бы вам не расширить своя диапазон. Знаете, что я решила — сделаем сегодня вечером антракт в наших делах. Почему бы нам не провести его в свое удовольствие. Мы же с вами все-таки в Париже. Вы поддерживаете?

— Двумя руками, если речь действительно идет об удовольствиях.

Ланина вдруг рассмеялась.

— Вы не совсем доверяете мне. И напрасно. Я вас приглашаю в ресторан.

Несколько секунд мне потребовалось на то, чтобы справиться со своими изумлением. Когда же оно прошло, то мой ответ был более чем лаконичен:

— Я принимаю приглашение.

Мы шли по Латинского кварталу, этому удивительному месту, где на небольшом клочке земли, казалось, сосредоточился весь мир. Нам никак не удавалось выбрать подходящий ресторан, слишком много и их тут было и слишком, они были все разные, предлагающие кухни всей земли. Наконец нам обоим надоел этот процесс бесконечного выбора.

— Пойдем в тот ресторан, который окажется первым вон за тем углом, — решительно проговорила Ланина.

Первым оказался греческий, в него мы и вошли.

Мы сидели за столиком и, почти не отрываясь, смотрели друг на друга, подобно людям, которые давно не виделись. Мы пили красное греческое вино, на тарелках у нас лежали какие-то морские создания. Официант в ответ на наши расспросы пытался нам объяснить, что это такое, но, несмотря на то, что Ланина, свободно говорила по-французски, мы так и не поняли, что это за созданное природой существа и решили отдаться на волю случая.

— Знаете, с первой минуты, как я оказалась в Париже, я мечтала посидеть вот так в ресторане, — сказала Ланина.

— А я думал, что вас интересуют только переговоры.

— Переговоры меня тоже интересуют, но мне давно кажется, что вы переоцениваете мою погруженность в дела концерна. У меня немало и других интересов и желаний. Мне хочется просто жить. А здесь, в Париже, это желание особенно сильное.

Скажу честно, в эту секунду я почувствовал волнение. И все же она была права: я не совсем ей еще доверял.

— Честно скажу, мне казалось, что кроме работы по-настоящему вас ничего не волнует.

— Хотите сделаю признанье: когда я встала во главе концерна, я погрузилась с головой в работу не потому, что ко всему остальному у меня пропал интерес, а потому что испугалась, что у меня ничегошеньки не получится. Мой отец создал концерн практически с нуля; когда он начинал, о нас никто ничего не знал, теперь нас знают во всем мире. Вы не представляете, как я боялась, что как только я возьму с свои руки руль, то мы тут же вылетим в кювет. А тут еще эти убийства. Нет, не хочу об этом.