Книга Путь к трону. Князь Глеб Таврический - Александр Сапаров

– Ну что же вы, воеводы, умудренные мужи, проспали, и ваши вои проспали, а тати ночные князя умыкнули, как будто не человека, а колечко какое! И не видел и не слышал никто! Как же такое дело невиданное приключиться могло?

– Не знаю, княгиня-матушка, сам диву даюсь, – замялся Магута. – Видно, есть у Глеба умельцы такие, что без шума человека выкрасть могут.

– Так что же это такое?! Значит, и меня, и сыновей моих этот Глеб выкрасть может?

– Нет, княгиня, теперь мы уж совсем другие караулы выставим, мышь не проскочит. А вот что с князем – не знаю. Но ежели бы Глеб хотел месть совершить, просто зарезали его в кровати, и все. Так что надежа еще есть, что жив наш князь. Только теперь ждать вестей придется с той стороны. Более ничего мы сделать не можем.

Наступило хмурое утро. Падал редкий снег. А на душе у муромчан было пасмурно, под стать погоде. Уже весь город знал, что пропал князь. И сейчас все с надеждой смотрели на самого опытного воеводу. Магута уже стоял на стене, недалеко от главных ворот, и глядел, как по сигналу трубы пришедшие рати строились в боевые порядки, притом он никак не мог понять, что они сейчас будут делать. У него создалось впечатление, что войска вытягиваются двумя змеями в сторону ворот города. Но ни таранов, ни чего другого у нападавших не было.

Одна из таких змей остановилась у главных ворот Мурома и чего-то ожидала, вторая начала круто огибать стену, выходя за ней к малым воротам, уже ночью заложенным изнутри камнями и деревом. Воеводы обменялись недоумевающими взглядами, и Магута на всякий случай приказал усилить оборону северной стены. Вновь двойным сигналом прозвучала труба, и нападавшие остановились, как бы ожидая, что осажденные сами откроют им ворота.

Магута повернул голову, чтобы что-то спросить у соседа, и в этот момент его подбросило в воздух, по ушам ударил оглушительный грохот. Когда, шатаясь, встал на ноги, он практически ничего не слышал и только непонимающим взором обнаружил, что на месте городских ворот и части стены образовалась безобразная дыра, в которую неторопливо вливались бесчисленные ряды воинов Тьмутараканского князя.

Я сидел в княжеском тереме, в высоком кресле князя Ярослава. Только что от меня ушли представители горожан, которые выясняли у меня, какую виру они должны уплатить за поддержку своего князя. Ушли они недовольные, но я знал, что такую сумму серебра они соберут. С самого утра, когда мы почти бескровно заняли город, у меня не было свободной минуты. Два взрыва, которые разрушили городские ворота, полностью лишили муромчан способности сопротивляться. Разочарованные легкой победой половцы вышли из города и сейчас устраивали скачки по полям, жарили дичь и забранную у жителей скотину и с надеждой ожидали обещанного выкупа и дележки богатств князя Ярослава. Я же наконец слегка освободился и сейчас сидел и думал, как поступить с плененным княжеским семейством. И все же вроде додумался – и приказал доставить ко мне местного попа.

Пока попа искали, князя, княгиню и княжат рассадили за большим столом в зале, сам Ярослав сидел связанный и только зыркал на меня исподлобья. Он оказался крепким орешком и, как я его ночью ни уламывал, отказался приказывать защитникам города открыть ворота. Конечно, это было только потому, что мне не хотелось применять на нем своих методов. Но надо было думать о будущем и своем авторитете, так что пытки пришлось оставить.

– Ну что же, князь, – сказал я ему, – не хотел по-хорошему – будет по-плохому. Вот сейчас возьмем город и сами заберем все, что нам нужно.

Ярослав мне не ответил, только гордо скривил губы, явно показывая, что не верит моим словам.

– Ну не веришь – так не верь, – сказал я и закончил бесполезную беседу.

Когда через час князь, усаженный на самое удобное место для наблюдения, увидел взлетающие в воздух бревна, доски и кирпичи, он вытаращил глаза и только шептал молитвы. Руки его были связаны. Иначе он наверняка осенял бы себя крестным знамением.

После этого он замолчал и за сегодняшний день не проронил ни слова. Вот и сейчас он сидел за столом и мрачно смотрел на меня.

Его сыновья, приведенные в зал, сначала сидели молча. Потом, увидев, что никто не обращает на них внимания, стали шептаться.

Старший из них неожиданно встал и звонким ломающимся голосом закричал:

– Князь Глеб, почто ты пошел войной на нас и в полон взял? Не по Правде это!

Я спросил у муромского воеводы, стоявшего рядом со мной, как зовут парня, тот, услужливо нагнувшись, назвал мне имя.

– А скажи мне, Юрий Ярославович, что бы ты сделал с тем, кто пригласил на пир честной твоего брата и там бы предательски убил?

Юноша опешил:

– Я? Я бы его ноги к вершинам березовым привязал и разорвал Иуду на части, – выкрикнул он.

Сидевшая рядом с ним княгиня тихо охнула и заплакала.

– Ну вот, – сказал я, – ты сам твоему отцу и казнь назначил.

Парень побледнел:

– Быть такого не может! Батюшка такого злодейства никогда бы не совершил!

– А ты возьми и спроси у него сам – правду ли я говорю.

На князя уставились тревожно три пары глаз. Молодые князья, не искушенные в жизни и еще вчера слушавшие былины о подвигах богатырей, изо всех сил желали, чтобы это оказалось неправдой. Князь опустил голову – несмотря на бороду, на его щеках были видны красные пятна.

– Батюшка, скажи, что ты этого не делал! – закричал Юрий и продолжал с надеждой смотреть на отца.

После продолжительного молчания Ярослав Святославович заговорил:

– Дети мои, вы еще отроки и только готовитесь к службе ратной. В жизни может случиться всякое. Бывают случаи, когда приходится делать дела неприглядные, жестокие.

Надежда, видневшаяся на лице княжат, потухла, Юрий сел, но между собой дети уже не переговаривались.

В сенях послышался шум, и в зал вошел поп. Увидев его, я чуть не охнул. Он был, наверно, всего лишь на полголовы ниже меня. Зато в два раза толще – серебряный крест почти лежал на его животе. Он остановился, видимо привыкая к темному залу после света дня, затем сказал:

– Явился я, Глеб Владимирович, по твоей просьбе и только потому, что передали мне, что хочешь ты все решить без крови и по-христиански.

Его гулкий голос без усилий наполнил весь зал. Я встал с кресла и сказал:

– Добро пожаловать, отец Пантелеймон, прости, что вызвал тебя сюда. Но дела так обстоят, что без духовного лица никак не обойтись.

Я повернулся к князю Ярославу:

– Князь, сейчас ты должен целовать крест в том, что никогда в жизни ты и потомки больше не займете княжеского стола ни в каком граде, а ты примешь постриг и уйдешь в монастырь. Только в таком случае я могу оставить тебя живым. Твоих детей и жену я возьму к себе в Тьмутаракань. Обещаю, что место при мне они займут достойное. Если ты не согласен – тогда казнь лютая за прегрешения твои.