Книга Алое на черном - Татьяна Корсакова

– Видишь, каким я стал? – Он горько усмехнулся, погладил нож.

– Вижу.

– Чудовище. Но даже у чудовища может быть сердце. – Большим пальцем брат коснулся кончика ножа, на коже тут же выступила капля черной крови. – Держи! – Он протянул мне нож. – У тебя еще есть шанс все исправить. Убей меня!

Нож был свинцово тяжел. Волк свирепо скалился, так и норовил укусить. Сумасшествие…

– Я доверяю тебе, брат. Жизнь моя в твоей власти. Я сам себе вынес приговор, тебе осталось лишь его исполнить.

Я не заметил, когда в лесу стало темно. В ветвях елей тревожно выл ветер, ему вторили волки, Игнатовы друзья и свита. И сам он тоже был похож на волка, смертельно опасного… Жизнь его теперь в моих руках… нож острый… никто никогда не узнает…

– Нет! – Я выронил нож. – Не могу… Уходи. Игнат! Уходи и никогда больше не возвращайся!

– Подумай. – Он поднял нож. – Второй возможности остановить меня у тебя уже не будет.

– Уходи! – Я силился перекричать ветер и волчий вой.

Игнат медленно встал, сунул нож за пазуху.

– Я убью вас всех. Ты не оставил мне выбора, брат. Я вернусь, и ты пожалеешь об этом дне.

Он уходил, не оборачиваясь, а я смотрел ему вслед и думал, что жизнь моя никогда больше не станет прежней. По щекам моим катились горькие слезы…

Туча

Тот день должен был стать особенным, он расцветал в Тучиной душе тревогой и недобрыми предчувствиями. Что-то должно случиться. Если не прямо сейчас, то ночью. Что-то, чего невозможно избежать.

Отражение собственного страха Туча видел в синих Ксанкиных глазах. Она по-прежнему почти не разговаривала с ними, только с Дэном, но Туче не требовались слова. Ксанка так же, как и он сам, ждала и боялась. Туча попробовал поговорить с ней, утром специально пришел к Васькиному дому, ждал, караулил…

– …Тебе чего? – Она вышла не из двери, а из-за старой липы. Наверное, тоже караулила.

– Поговорить. – В обществе Ксанки он всегда терялся, становился совсем неуклюжим.

– Говори. – Она сорвала травинку, сунула в рот.

– Ты это тоже чувствуешь?

– Что? – Ксанка смотрела на него снизу вверх, лицо ее было безмятежным.

– Самая темная ночь…

– …Приближается.

– Да. Тебе нужно уехать.

– Зачем?

Туча не знал. Догадки и смутные подозрения – вот единственное, что у него было. Догадки – это не аргумент.

– Паучок. – Он коснулся Ксанкиных волос. – Запутался… Я сниму? Можно?

Она замерла, точно в ожидании чего-то страшного. Испугалась паука? Или его прикосновения?

Ее волосы были мягкими, как у новорожденного, в том месте, где они спускались на шею, оставалась бледная полоска незагорелой кожи. Осторожно, боясь вздохнуть, Туча коснулся Ксанкиной шеи, отвел в сторону волосы. Родимое пятно в виде трилистника оказалось едва заметно, но оно было…

– Все, убрал! – Туча взмахнул рукой, точно стряхивая что-то мерзкое.

– Спасибо. – Ксанка смотрела на что-то за его спиной.

Туча обернулся и встретился с внимательным Дэновым взглядом.

– Паучок… вот, – сказал он и покраснел.

– Я понял. – Дэн кивнул, улыбнулся Ксанке и спросил: – Пойдем купаться?

Она смотрела на Дэна, и синие глаза ее радостно сияли. Туча вздохнул, отступил на шаг, сказал вместо прощания:

– Ты подумай.

– Подумаю, – пообещала Ксанка, но было совершенно ясно, что мысли ее не с ним.

Суворов нашел его после обеда. Туче показалось, что командир специально ждал, когда он останется один.

– Тучников, как дела? – Суворов улыбался, но во взгляде его была озабоченность.

– Нормально.

– Прогуляться не желаешь?

– Куда? – Он уже понял куда, и по спине тут же заструился ручеек липкого пота.

– Покажешь мне то место? – Суворов понизил голос до шепота.

– Какое?

– Не старайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле, покажи место, где ты видел блуждающий огонь.

Ручеек превратился в реку, рубашка моментально прилипла к спине.

– Боишься? – Суворов сощурился.

Да, он боялся, но вместо того, чтобы признаться в этом, сказал совсем другое:

– Вы хотите прямо сейчас?

– Да, пока есть время.

– Хорошо.

Они шли по опаленному, измученному яростным солнцем лесу: Туча впереди, Суворов следом. Шли молча, ни разговаривать, ни отвечать на вопросы Туче не хотелось. Он вдыхал жаркий смолистый воздух и боялся почувствовать запах гари. Запаха не было. Не то чтобы он совсем успокоился, но сердце стало биться размереннее.

– Здесь. – Туча остановился посреди уже знакомой ему полянки и принюхался. Ничего!

– Прямо здесь? – Суворов обвел полянку задумчивым взглядом.

– В кустах. – Туча кивнул в сторону подлеска. – Там такой пятачок три на три метра. Только я туда с вами не пойду. – И плевать, что Суворов посчитает его слабаком. Он и есть слабак.

– Не хочешь и не надо. – Командир ободряюще улыбнулся. – Сейчас я взгляну одним глазком, и будем возвращаться.

Суворов отсутствовал пару минут, из подлеска он вынырнул так внезапно, что Туча испуганно вздрогнул.

– Все, Тучников! Можем возвращаться. – Он выглядел довольным и озадаченным одновременно.

– Нашли то, что искали? – Хотелось пить, язык сделался сухим и шершавым.

– Не знаю. – Командир пожал могучими плечами.

– А что там? Вход в подземный бункер?

– Не знаю, Тучников, но надеюсь, скоро я с этой историей разберусь. Ты только никому не рассказывай, что водил меня сюда. Договорились? – Он посмотрел внимательно и, Туче показалось, немного заискивающе.

– Военная тайна? – Степка смахнул выступивший на лбу пот, подумал, а не рассказать ли Суворову о своих подозрениях, но удержался.

– Вроде того.

– А когда она должна случиться?

– Кто? – Суворов слушал невнимательно, думал о чем-то своем.

– Самая темная ночь.

– Да по-разному случается. Недели через две, я думаю. – Соврал и глазом не моргнул. Надо же так уметь.

С Ксанкой они столкнулись у ворот лагеря. Суворов посторонился, пропуская ее вперед. Туча замер, к горлу подкатила волна тошноты. От Ксанки пахло гарью. И на кроссовках ее был серый налет то ли пыли, то ли пепла… Она посмотрела на Тучу затуманенным взглядом, и от взгляда этого стало совсем плохо. В небе полыхало солнце, но он знал – самая темная ночь уже началась…