Книга Стеклянная карта - С. И. Гроув

Я и сам с наслаждением занимался подготовкой пиров, создавая все более вычурные и замысловатые блюда.

Увы, кое-кто надумал использовать мои невинные обманки в весьма дурных целях. В честь шестого дня рождения принцессы Юсты банкет был устроен с небывалым размахом. Собрались все придворные; император с женой и дочерью сели во главе стола.

Я приготовил для украшения сервировки марципановые орхидеи – любимые цветы императрицы… Полагаю, ты слышала о Знаке лозы?

– Слышала, но очень немногое, – созналась София. – И не особенно поняла, что к чему.

Мазапан снова покачал головой:

– По мне, это всего лишь одно из многих различий между людьми. Например, у меня волосы темные, у тебя – светлые, у Тео – вовсе черные. И что с того?.. Ну а в Пустошах находятся личности, ужасно гордящиеся оттенком своей кожи или волос. На мой взгляд, глупость страшная… Так вот, императрица была отмечена Знаком лозы. Волосы у нее были не как у нас с тобой. Не волосы, а корешки орхидей.

София сморщилась:

– Корешки?..

– Звучит странно. А ведь при дворе это считалось пиком красоты. Представляешь себе орхидейные корешки? Тонкие белые нити. Императрица из них высоченные прически делала. И понятное дело, кому было любить орхидеи, как не ей. Дочке, Юсте, эта черта тоже передалась.

– У нее тоже на голове корешки?

– Нет. Юста, конечно, унаследовала Знак, но ей он достался в виде травы, зеленой и длинной. Я принцессу последний раз совсем девочкой видел, но ее считают блестящей красавицей.

София дипломатично оставила свое мнение при себе.

– Так вот, – продолжал Мазапан, – я наготовил орхидей, чтобы порадовать императрицу, и расположил вазы по всему столу. Когда начался пир, гости пробовали все – закуски, цветы, столовые приборы, посуду. Я, как ты понимаешь, стоял в сторонке, наблюдая, все ли гладко пройдет. Вижу, императрица берет марципановую орхидею и съедает ее. Я предвидел, что именно так она и поступит: бывали пиры, когда она ничего не ела, кроме цветов! Смотрю, берет еще цветок, потом еще… И тут я вдруг понимаю: произошло нечто ужасное. У нее так страшно исказилось лицо! Она схватилась за горло, потом за живот… И рухнула прямо на стол, разметав по скатерти свои чудесные волосы! Все, конечно, сразу вскочили. Прибежал доктор… Слишком поздно: императрица была мертва. Ее убила крайне редкая, смертельно ядовитая орхидея, кем-то подложенная в мой марципановый букет.

София так и ахнула:

– И вас обвинили в ее смерти?

– Нет, по счастью. То есть меня допрашивали, конечно, но вскоре поняли, что мне-то гибель императрицы была крайне невыгодна.

– Ужас какой! – с сочувствием проговорила София.

– Верно сказано, – вздохнул шоколадник. – Хотя меня не в чем было упрекнуть, император в дальнейшем отказался от подобных пиров. Оно и понятно… Ну а я так и остался без вины виноватым. Не смог избавиться от чувства ответственности за тот случай. Ведь не наделай я марципановых орхидей, императрице не подсунули бы отраву.

– Ерунда! – не сдержалась София. – Злодеи просто воспользовались тем, как выглядел пиршественный стол.

– Вот именно, – понурился Мазапан. – Но зачем опять рисковать? С тех пор я забросил и меренги, и карамельные нити, и марципан. Делаю только шоколадную посуду и вилки с ложками, потому что их невозможно использовать с дурной целью. Самое скверное, что может случиться, – человек сломает зуб, по ошибке надкусив настоящую тарелку!

И он рассмеялся.

– Пожалуй, вы правы, – сказала София. Подумала и добавила: – Бедная принцесса! Как только у нее сердечко не разорвалось – таким образом матери лишиться.

– Да, она наверняка убивалась, – сказал Мазапан, но особой уверенности в его голосе не чувствовалось. – Как я уже говорил, после того дня рождения, когда ей исполнилось шесть, я ее ни разу не видел. Помню только, что она была довольно странным ребенком. Такая – как бы это сказать? – холодная. Непонятно, в самом деле бесчувственная или просто очень застенчивая… Не было в ней очарования, обычно присущего детям. Лично у меня от ее вида никогда на душе не теплело… Если верить слухам, она стала очень тихой и замкнутой женщиной. – Шоколадник помедлил в задумчивости и перешел на другое: – Скоро лошадей менять. Там, впереди, дорожная станция.

Дорога шла по довольно плоской равнине. По сторонам вся растительность была вырублена, чтобы лишить грабителей возможности притаиться в засаде. Встречных было немного – фургон разминулся лишь с двумя всадниками да несколькими мелкими торговцами, несшими на плечах деревянные короба.

Внимание Софии привлекли ветровые колокольцы. Их было очень много в Веракрусе, они повсюду болтались на столбах вдоль обочины. Постоянное звяканье, ставшее привычным, едва ли не ласкало слух.

– Они что, путь отмечают? – спросила девочка.

Мазапан проследил за ее взглядом и ответил:

– Нет, они тут ради предупреждения. Колокольчики сообщают путешественникам, что близится шквал. У вас на севере такое бывает?

– Ну… не уверена.

– Шквалы бывают длительными или краткими, могут идти широкой полосой или узкой… но в любом случае они смертоносны. Представь себе настоящую стену ветра, налетающую со всей мощью циклона.

– Что-то вроде торнадо.

– Да, но только если бы множество торнадо шло строем. Нам уже много недель предсказывают шквал с юга… Когда зазвонят колокольцы, путешественники спешат укрыться под землей… Ну вот, приехали.

Они наскоро перекусили в гостинице – почти безлюдной, к немалому облегчению Софии. Пока Барр и Тео меняли лошадей, девочка стояла с Каликстой возле фургона, беспокойно оглядываясь на дорогу. Та была пуста.

Однако потом у горизонта возникла неясная тень. Она на огромной скорости неслась прямо к ним. София уже открыла рот – окликнуть Каликсту, но тут разглядела движущийся предмет и онемела от изумления.

К ним приближалось что-то вроде подвижного дерева. Изящное деревянное судно раза в два выше их фургона, оснащенное широкими зелеными парусами. Они представляли собой громадные листья, выраставшие из основания ствола и прикрепленные к его вершине, чтобы улавливать ветер. Внизу виднелись колеса-шары, сплетенные, подобно корзинам, из легких прутьев и выкрашенные золотой краской. Чудесный корабль, казалось, плыл, не касаясь земли, так легко вращались его удивительные колеса. У фальшборта на носу со скучающим видом стояла девочка немногим старше Софии.

Та в немом восхищении следила за кораблем, пока он не начал удаляться и вновь не превратился в точку на горизонте. Только тогда София сумела выговорить:

– Мазапан, что это было?

– А-а-а, – отозвался шоколадник. – Так ты никогда не видела арболдевелу?

Брови Софии поползли кверху.

– Ну, или болдевелу – для краткости, – продолжал он. – Это корабль с деревянным корпусом и живыми парусами.