Книга Слезы счастья - Льюис Сьюзен

«Значит, она никогда не думала, что это Тони?» — мелькнуло в голове у Лизы.

— На самом деле Лиза воссоединилась с Дэвидом, — говорила Хизер, — потому, что, как известно большинству здесь собравшихся, первый раз они встретились в этом самом городе, когда были гораздо моложе.

Выждав, пока уляжется волна оживления, она продолжила:

— Благодаря случившемуся в прошлом мне хочется думать, что теперь этот союз показывает нам, как две родственные души, вопреки разлукам, всегда находят друг друга вновь. И что истинная любовь, как бы сурово ее ни испытывали обстоятельства и время, никогда не умирает.

Хизер снова сделала паузу, чтобы все прониклись ее нежной искренностью.

— Лиза и Дэвид могли устроить свадьбу на триста или четыреста человек, но они решили праздновать этот особенный день именно с вами. Поэтому я думаю, что сам дух этого события соткан из любви, которую все вы питаете к ним, и что в соединении с любовью, которую они дарят друг другу, он перенесет их в счастливое и достойное общее будущее.

Когда Дэвид сжал руку Лизы, та, почему-то чувствуя какую-то пустоту и неловкость, крепко стиснула его ладонь в ответ.

— Теперь я уступлю место Лизе и Дэвиду, — сказала Хизер, — чтобы они произнесли слова, которые отчасти придумали сами, отчасти позаимствовали у наших самых прославленных поэтов. Думаю, услышав их, вы согласитесь, что они очень красивы и уместны. Надеюсь, что Лизе и Дэвиду понравится вступительное слово, которое я выбрала для них из творчества Джорджа Элиота. «Разве существует большая радость для двух человеческих душ, чем чувствовать, что они соединились, чтобы сделать друг друга сильнее? Чтобы помогать друг другу в горе, делить друг с другом радость, сливаться в одно в тиши невыразимых воспоминаний», — процитировала она, поглядывая на Лизу и Давида, и, закончив, с улыбкой отступила на шаг.

«Откуда она могла знать? Она знает?» — спрашивал себя Дэвид, и голова его как будто закружилась, когда они с Лизой повернулись и посмотрели друг другу в глаза.

Секунда текла за секундой.

— Ты первый, — шепнула Лиза.

Дэвид судорожно глотнул и набрал воздух в легкие. Элиот... Он помнил поэта, ну куда подевались слова?

— «В моем начале», — подсказала Лиза.

— «В моем начале — мой конец. И над темной водой... пусть пронесет любовь ко мне твой голос», — произнес Дэвид.

Он знал, что что-то пропустил, но Лиза по-прежнему улыбалась и держала его за руки. Значит, он не опозорился?

— «Да, любовь моя, ждала я долго, чтобы увидеть образ твой», — продекламировала она строчку из стихотворения Эдвина Мюира.

Лиза смолкла, и Дэвид почувствовал, как по спине потекла капля холодного пота.

— «Забуду горечь одиноких лет. Благословенный этот час все искупает», — продолжала она словами Элизабет Акерс Аллен.

У Дэвида все плыло перед глазами, он силился проникнуться тем, что говорит Лиза, и вдруг, в момент слепящей ясности, услышал собственный голос, цитирующий Кристофера Марло:

— «Приди, любимая! С тобою вкусим мы блаженство».

Слабо улыбнувшись, Лиза выдержала паузу и сказала:

— «Если были когда-то двое одним — это мы. Если муж был когда-то женою любим — это ты».

Вызвав у всех улыбку, Дэвид закончил стихами Джона Уилби:

— «Люби меня не за учтивые манеры, не за красивые глаза или лицо. Смотри на меня трезвым взглядом, но все-таки люби, не знаю лишь за что. По этой же причине веской пускай в груди от обожанья будет тесно».

С веселым блеском в глазах Лиза посмотрела на Хизер, и та кивнула, чтобы они переходили к словам, которые написали сами.

У Дэвида пересохло в горле, но слова уже вертелись на кончике языка:

— Лишь ясным образом очей моих коснулась, и чистая любовь, как птица, встрепенулась. Любил другую и любил душою, но сердцем неразлучен был с тобою.

Глядя ему в глаза, Лиза сказала:

— Тогда любила и теперь люблю; а годы, что меж тем, — дорога, кружившая без цели и конца. Но все проходит, и прошли мои блужданья. Вот моя гавань — быть с тобой.

Следующие строчки должен был говорить Дэвид, но они вдруг вылетели у него из головы.

— В этот день, день нашей свадьбы, — сказала за него Лиза, — пусть наши близкие бросают рис и конфетти. Пусть взмывает к небу фейерверк, шампанское льется рекой и звучит музыка; пусть встречаются старые и новые друзья и собираются родные. Пусть видят все, что я становлюсь твоей...

Дэвид почувствовал, как она сжала его руку, подсказывая, что пришла его очередь говорить:

— А я твоим, — сами собой произнесли его губы.

— И знают, что наши клятвы сказаны от сердца, — добавила Лиза.

— Дэвид, — сказала Хизер, снова выступая вперед, — берешь ли ты по доброй воле и согласию Лизу в жены и обещаешь ли ты всегда любить, чтить и окружать ее заботой?

Глядя на Лизу и чуть не дрожа от облегчения, что самая трудная часть осталась позади, Дэвид сказал:

— Да.

— Лиза, — продолжала Хизер, — берешь ли ты по доброй воле и согласию Дэвида в мужья и обещаешь ли ты всегда любить, чтить и окружать его заботой?

Зная, что это последнее удивит Дэвида, Лиза с лукавым блеском в глазах процитировала строчку из «Улисса» Джеймса Джойса:

— «... и тогда он спросил меня, не хочу ли я “да” сказать... И да, я сказала: “Да, я хочу. Да”».

Когда по рядам гостей прокатился смех, Лиза увидела в глазах Дэвида столько чувства, что ее улыбка стерлась под его мощным натиском.

Хизер кивнула Лоуренсу, который все это время почти не сводил с нее глаз, ожидая сигнала. Когда он выступил вперед с двумя отполированными до блеска платиновыми кольцами на черном бархатном подносе, его непроницаемый взгляд по-прежнему был прикован к ней, на случай если от него потребуется сделать что-то еще. Сидя на почтительном расстоянии, за ним наблюдала Люси. Все ее внимание было приковано к мальчику, а вовсе не к модному ошейнику, который на нее сегодня надели, и конечно же не к свежесрезанным цветам, украшавшим беседку.

Когда Лоуренс занял свое место, Хизер сказала:

— Лиза и Дэвид, эти кольца символизируют любовь, которая объединяет ваши души. У них нет ни конца, ни начала, ни единого слабого места. Пусть таким же будет ваш союз, и пусть великая радость благословит ваш жизненный путь в окружении любви.

Она подождала, пока Дэвид возьмет меньшее из колец и наденет его Лизе до половины безымянного пальца.

Он заговорил, но его голос оборвался, поэтому Хизер помогла ему, прошептав нужные слова.

— Я даю тебе это кольцо, — повторил за ней Дэвид, глядя на Лизу, — в знак своей любви.

Он надел его до конца, и Лиза сказала: