Книга Моя легендарная девушка - Майк Гейл

— Не губи свою жизнь, Вилл, — сказала она с дрожью в голосе. Она была почти на Грани. Я решил быть поосторожнее со словами. Ей никогда не требовалось особых причин, чтобы расплакаться, а перед лицом ситуации, созданной для того, чтобы залиться слезами, она тем более не выдержит, если я срочно не докажу ей, что поступаю правильно. Я еще никогда не доводил мать до слез. И не собирался делать этого впредь.

— Я не гублю свою жизнь, мама, — сказал я мягко и окинул взглядом тоскливый беспорядок в квартире. Вот какой была моя жизнь. От этого я отказывался. От пустоты и бессмысленности. Я начал злиться, что она не понимает, как плохо мне здесь было. — Я не гублю свою жизнь, — резко сказал я. — Я женюсь. Это все-таки разные вещи. — Еще не договорив предложения, я уже пожалел о сказанном. Некоторое время мама молчала, и я уже было думал, что мне удалось избежать возмездия, но тут она расплакалась.

Мне стало очень плохо.

— Прости меня.

— Это очень важный шаг, понимаешь? — сказала мама, всхлипывая. — Нельзя совершать его так необдуманно. Посмотри, что случилось со мной и с твоим отцом. — Мне хотелось сказать, что я не хочу на это смотреть, но это было не очень умно, к тому же я и так уже слишком огорчил ее. Я помолчал, размышляя о семейной жизни моих родителей. Хоть я и любил их обоих, они являли собой не лучший аргумент в пользу института брака.

— Да, я знаю, мама, — сказал я. — Но это не необдуманный поступок. Я и через десять лет не буду более уверен в своих действиях, чем сейчас, потому что я уверен в них на все сто процентов.

— Как ее зовут? — спросила она.

— Ее зовут Кейт.

— Кейт, а дальше?

Моей матери нужны были подробности, только они имели для нее значение. Факты, цифры, данные — материальное.

— Э… не знаю, — промямлил я. Потом вспомнил. — Фриманс. Как каталог. Кейт Фриманс.

Мама ушам своим не поверила.

— Ты женишься на девушке, даже не зная точно ее фамилию?

Я посмотрел на часы. Секундная стрелка двигалась, и часы размеренно тикали, но мне казалось, что время остановилось.

— Послушай, мама, — сказал я, решив, что с меня хватит. — Я тебе все сказал. Ты нервничаешь. Мы женимся не сию секунду, так что у тебя еще будет время к этому привыкнуть.

Она ничего не сказала.

— Слушай, мам, — добавил я. — Пока я не забыл, мне нужно сказать тебе одну вещь. Похоже, я сжег кастрюлю, которую ты мне не хотела давать.

Она положила трубку.

ОТЕЦ

— Я женюсь.

Отец молчал. Я спокойно продолжил говорить, хотя ощущение было, будто общаешься с кирпичной стеной.

— Послушай, папа, не о чем волноваться, ладно? Мне двадцать шесть. Когда тебе было двадцать шесть, ты уже два года, как был женат, да еще за мной надо было присматривать. Я знаю, ты думаешь, я тороплюсь, но уверяю тебя, я знаю, что делаю.

Он по-прежнему молчал. Я знал — почему. Мой отец не любил, чтобы его ставили перед фактом. Он предпочитал все основательно обдумать и только потом выносить решение. Не то чтобы его обдуманная реакция была более основательной, чем необдуманная, но по крайней мере, имея достаточно времени, он бы знал, что говорить.

— Женишься? — сказал он, примеряя слова. — Почему? Почему вот так? Это из-за развода? Но развод не имеет к тебе никакого отношения. Я думал, ты не переживаешь по этому поводу. — Странно — вот так взять и связать с помощью популярной психологии свой развод и мою женитьбу. Это было непохоже на моего отца. Он не верил в определяющее влияние среды. Он как-то сказал, что каждый сам должен отвечать за свои поступки, и, если тебя мало любили или мало обращали на тебя внимания, это еще не повод становиться преступником. «Нельзя же простить Гитлеру все, что он делал, только потому, что мать заставляла его носить короткие штанишки», — заявил он как-то, обращаясь больше к телепередаче, которая вызвала это замечание, чем к своей семье.

— Не знаю, так случилось, — сказал я и задумался, почему женитьба казалась мне решением всех моих проблем. — Я устал от тех туманных предложений, которые подкидывает мне жизнь. Очень устал. Устал ждать, когда придет время и можно будет начать жить по-настоящему. Если я хотя бы этого не сделаю по-своему, вот тогда я окажусь полным неудачником. Я не могу упустить этот шанс.

— А нельзя подождать? — спросил он. Он разозлился. И я тоже, но не из-за его слов. Я злился, что мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что я делал не так. «Я столько времени упустил, и его уже не вернуть».

— А чего ждать, отец? — резко огрызнулся я. — Пока ты меня от этого не отговоришь? Ты знаешь, как это бывает, когда чувствуешь, что нужно довериться собственному суждению? На этот раз мне нужно слушать только себя. Свой внутренний голос, который я вечно пропускал мимо ушей. Но на этот раз я собираюсь к нему прислушаться. Мне нужно к нему прислушаться, потому что он, кажется, рассуждает мудро.

Я мысленно рассмеялся. Это был коктейль из «Красотки в розовом», «К востоку от рая», «Огни Святого Эльма»[103]и «Клуб „Завтрак“». Как бы там ни было, я не собирался оставлять при себе то, что хотел сказать, только потому, что оказался в том же положении, что и Джеймс Дин, Молли Рингволт, Эмилио Эстевез, Джадд Нельсон и тысячи других целлулоидных подростков, пытающихся найти собственную дорогу в новом для них взрослом мире. Моя жизнь будет похожа на подростковый фильм до самой моей смерти — гарантирую, я буду единственным в мире восьмидесятилетним стариком, страдающим от проблем переходного возраста.

Выслушав мою речь, отец некоторое время молчал. Я рассказал ему о том, сколько прекрасных качеств нахожу в Кейт, и о том, какие чувства она во мне вызывает, но я сражался в битве, которая была проиграна еще до того, как был выпущен первый снаряд. Молчание не могло скрыть его чувств — он был зол и разочарован (не наоборот). И все-таки мне было приятно, что у меня хватило смелости ему сказать — еще вчера я бы на это не решился.

— Это настоящее потрясение, — в конце концов сказал отец. — Но если ты действительно любишь эту девушку, что я могу поделать? Просто я за тебя волнуюсь. Эти заботы легли на мои плечи, когда двадцать шесть лет назад ты появился на свет. Я думаю, не только у тебя есть внутренний голос, сын, у меня — тоже. И он говорит мне, что я вырастил хорошего сына. С днем рождения.

БРАТ

— Я женюсь.

— Знаю. Мама с папой уже разбушевались, — сказал Том с таким воодушевлением, будто моя жизнь — это специальный выпуск газеты «Сан». — Мама расплакалась, а потом пришел отец и сказал, что ты, наверное, с ума сошел. Мама бросилась к телефону звонить тете Сьюзен, чтобы та попробовала тебя отговорить.

— Почему она тогда не позвонила? — подозрительно спросил я.

— Она сказала, что не будет, — ответил он. — Мама не сказала, почему, но я думаю, тетя Сьюзен посоветовала ей не вмешиваться не в свое дело.