Книга 100 дней счастья - Фаусто Брицци

– Лоренцо, ты знаешь, что мама и папа были здесь, когда ты появился в животике?

– Я что, не в Риме родился?

– Родился ты в Риме, но зачали тебя именно здесь.

Ева встревает в разговор:

– А что значит «зачали»?

Ну вот, мы подошли к самому опасному разговору для родителей всех времен.

– Это значит, что мама и папа долго целовались и решили, что хотят завести ребеночка. То есть Лоренцо.

– Вообще-то для того, чтобы зачать ребенка, одних поцелуев мало, – уточняет Лоренцо. – Надо еще заниматься любовью.

Отлично. Вот мы и продвинулись на шаг вперед.

– Да, это правда. Мы занимались любовью, а через девять месяцев появился Лоренцо. И мы были в этой гостинице.

– Пап, а ты тогда уже был такой толстый? – спрашивает Ева.

Паола, которая по-прежнему старается держаться в стороне, не может сдержать улыбку.

– Скажем, он был уже не худенький.

– Мы приехали, – обрываю я, заезжая в калитку маленького отеля.

Пока мы выгружаем чемоданы, я предупреждаю детей о том, что задумал.

– Сегодня вечером мама и папа будут ужинать одни. Я договорился с одним человеком, что он за вами присмотрит.

Паола мгновенно отбивает удар.

– Я не собираюсь оставлять своих детей с чужим незнакомым человеком.

Я наслаждаюсь моментом, который давно предвкушал.

– Вообще-то, это не незнакомый и совсем не чужой человек.

И я указываю на кого-то, кто стоит позади нас. Паола оборачивается и видит на пороге гостиницы Мартину, которая приветливо нам кивает. За плечами мисс Марл стоит Оскар в солнечных очках и широко улыбается. Кажется, они невероятно помолодели.

– Эти люди подойдут? – весело спрашиваю я.

Дети, радостно крича, бегут навстречу дедушке и бабушке.

– Сегодня у Оскара выходной, – объясняю я. – Так что я попросил его прокатиться до Арджентарио вместе с Мартиной. Надо сказать, что он совсем не возражал.

Паола уступает. Я забиваю точный гол прямо в ворота.

На закате мы оставляем детей двум приятнейшим няням, и я веду Паолу на ужин в ресторан нашего отеля, маленький рай на вершине горы, откуда виднеется море. Заказываем свежие морепродукты.

– Зачем ты привез меня сюда? – спрашивает Паола.

– Я хотел показать Лоренцо это место.

– Повторяю вопрос. Зачем ты привез меня сюда?

Все идет наперекосяк.

– Для нас это особое место, мне очень хочется с тобой помириться, ты просто не представляешь, как. Прости меня. Ну, прости.

– Знаешь что, Лучио? – Когда она так меня называет, это не предвещает ничего хорошего. – Если бы я выходила замуж за Коррадо, я могла бы предположить, что меня ждет измена, даже очень много измен. И тогда мне не было бы так больно. Но я никогда не думала, что ты на это способен, я готова была за тебя поручиться. За нас.

– Да, я ошибся, ну что же теперь поделать.

– Не мучай меня, должно пройти время.

– У меня нет времени.

Она вдруг понимает, что именно сказала. Получилась довольно грустная фраза. На какой-то момент она замолкает, потом продолжает:

– Мне бы хотелось все изменить. Не представляешь, как бы хотелось. Хотелось бы обнять тебя, сказать, что люблю. Но ничего не выходит. Тебе этого не понять, но это правда. Сегодня я чувствую так, а не иначе.

Нам приносят огромное блюдо разных креветок, и напряжение слабеет. Пока мы едим, Паола возобновляет разговор:

– Помнишь, год назад я ходила к новому ортопеду, потому что у меня жутко болела спина?

– Да, – я подозреваю, что разговор сейчас примет новое направление.

– Он совсем не был стариком, как я тебе сказала. Ему было сорок пять, и он был потрясающе красив и в отличной форме. А как он со мной обращался! Негодяй, да и только. Он безумно мне нравился.

Я сижу, точно прикованный к стулу.

– Однажды после приема он меня поцеловал.

– А ты?

– Я удивилась и потом тоже его поцеловала. А потом…

– А потом?

– А потом я убежала. И сменила врача.

– И все ограничилось поцелуем?

– Именно так. Я смогла устоять. Я смогла.

Дважды повторенное «я» означает, что наш разговор закончен. Занавес. Мы доедаем креветки молча, точно старые, уставшие друг от друга супруги.

Когда мы возвращаемся, наши дорогие няни играют в прятки, причем не только с Лоренцо и Евой, но и с хозяйскими детьми.

– Все в порядке? – спрашивает меня Оскар, угадывая по выражению моего лица полное поражение.

– В порядке, – бордо вру я без тени правдоподобия.

Через какое-то время мы уже прощаемся с Оскаром и Мартиной и благодарим их за то, что приехали, пусть и ненадолго. Они тоже останутся на ночь, но уедут с рассветом, еще до того, как мы проснемся.

– Не привыкайте к такому сервису, – бурчит Оскар.

– Хорошего путешествия, ребята, – прощается Мартина.

Лоренцо замечает, что я обнимаю деда несколько крепче и дольше обычного.

– Пап, мы же через две недели уже будем в Риме!

Застигнутый врасплох, я ослабляю объятия. Когда двое старичков под руку отправляются вверх по лестнице, вместе с ними уходит и часть меня самого.

– 12

Наступил день, которого я так ждал: мужской день. Только мужчины, только Лоренцо и я.

Паола и Ева остаются в гостинице, одна отправляется в спа, другая играть в детский волейбол, а мы с рюкзаками за плечами шагаем в сторону гор. На нас футболки и шорты, в рюкзаках вода и фрукты, а еще крем от загара и полотенца. Мы самые заправские туристы.

– Идти нам около часа, – говорю я, – там мы спустимся к морю в таком месте, которое никто не знает. В скале есть маленькая лестница.

– А ты откуда знаешь?

– Меня привозил сюда твой прадедушка, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас.

– А он откуда знал?

– Когда он служил на флоте, однажды его отправили сюда, и он внимательно осмотрел весь берег.

Я показываю ему в карте Гугл бухту, в которую мы направляемся. Лоренцо, кажется, доволен.

– А там глубоко? – спрашивает он.

Глубина – один из главнейших врагов моего сына.

Я спешу его успокоить.

– Там маленький пляж между скал, до дна ты достанешь.

Кажется, он успокоился. Мы бодро шагаем под раскаленным солнцем. Затем сворачиваем на тропу, что тянется немного под наклоном. Здесь ходят только горные бараны.