Книга Безумная практика - Александр Попов

Мои раздумья пресекла Дарья, спросив:

— Александр Игнатьевич, можно я в Школу сообщу, что у нас тут случилось?

Я остолбенел:

— А что, вы хотите сказать, что все это время у вас была возможность сообщить о чрезвычайной ситуации руководству и вызвать оттуда настоящих специалистов?

Услышав словосочетание «настоящие специалисты», Даша хотела возразить, отстаивая свою профессиональность, но решила «не дергать тигра за усы».

— В принципе можно, — начала юлить Варвара.

— Что значит «в принципе»? — находясь в их компании, я по обыкновению свирепел.

— Саша, ну ты пойми, это же настоящее приключение с драками, погонями, перестрелками. А сообщи мы, пришли бы люди, забрали Тимошку, да и чертей не разрешили бы ловить. А вот если бы ты разрешил мне баночки использовать... И еще: ты так четко обрисовал план, что все решили, что непременно справимся сами, — Варя решила подкрепить свою тираду лестью в мой адрес.

— Да нечисть с ними, с приключениями. Саша, пойми... Ничего, что я на «ты»? — в критический момент Дарья вдруг отказалась от церемоний. — Подумай сам, когда еще двум одиннадцатилеткам доведется участвовать в таком серьезном деле? Ты ведь, наверное, и не подозреваешь, насколько спасение Тимошки было важным для человечества.

Странно, но я вдруг поверил, что эти высокопарные слова действительно отражают состояние дел, а заодно и понял, что метившая в элиту магов Дарья не захотела упустить шанс. И даже после непременного осуждения взрослыми ее самодеятельности этот инцидент потом все-таки поможет ей в карьере.

Даша прикрыла глаза, немного подняла голову и простояла так несколько минут, по ее лицу иногда проходила гримаса недовольства, и пару раз она даже приоткрывала рот, будто собираясь возразить. Но девочка была слишком целеустремленной, поэтому молчаливый диалог с начальством проходил вполне спокойно. Варя в это время нянчилась с Тимошкой, изредка посматривая на сестру. Даша закончила разговор, отвела в сторону сестру и чертяшку и стала передавать не предназначенное для чужих ушей содержание разговора. Сначала Варя с интересом слушала, смотрела на группу чертей и понимающе кивала. Тимошка вдруг направилась к своим соплеменникам, отчего меня прошил озноб, но девочки спокойно провожали ее взглядами. А Тимошка, обойдя поверженного атамана и увернувшись от потянувшего к ней руки новоявленного лидера, вскарабкалась по баррикаде и что-то забурчала остальным. Черти сдвинулись к ней, внимательно послушали, согласно покивали, спустились с кучи, вчетвером схватили Наглого и потащили за баррикаду. Новый лидер побежал за ними, размахивая руками, очевидно считая, что руководит процессом. Через минуту заскрипела входная дверь, широко, судя по продолжительности скрипа, открылась, и долетевший до наших ушей гулкий топот копыт по бетонному полу означал, что чертям все-таки удастся вернуться к себе домой.

Чертяшка доковыляла до меня и залезла на руки, положив свою голову мне на плечо, следом подошли девочки.

— Ну все, до свидания. Нас зовут, — сказали девчонки, пряча покрасневшие от неминуемых слез глаза.

Я растерянно смотрел на них, не понимая, что именно происходит. Нет, я знал, что подразумевается, но сердцем никак не мог поверить, что закончилась не только спасательная операция, но и вся волшебная практика. И, как истукан, продолжал стоять, не в силах вымолвить даже слова, когда девочки пожали руки Галине, затем подошли ко мне, помогли слезть чертяшке, потянули вниз за рукава и одновременно поцеловали в обе щеки. Затем они грустно улыбнулись, взяли Тимошку за руки и, не оборачиваясь, зашли за сооруженный чертями бастион. Раздался гулкий звук их шагов, и мы с Галей остались совсем одни.

Неужели так быстро и внезапно закончилось наше приключение? Еще пару часов назад мы бежали по следу, убежденные, что только от наших действий зависит Тимошкина судьба, а теперь на открытой двери трансформаторной станции даже не осталось никаких следов пребывания девочек и чудесной чертяшки. И даже баррикада, за которой укрывался вражеский отряд, казалась обычной кучей мусора, собранного с округи для того, чтобы увезти ее на свалку. И будто в подтверждение этих слов раздался звук деловито приближающегося трактора. Не в силах поверить, я обогнул кучу мусора, заглянул внутрь станции и убедился, что там нет никого. Осмотрев гудящие трансформаторы, которые будто всем своим видом выражали недовольство вторжением живого существа в их электрический мир, я повернулся и пошел к Гале. Едва я сделал несколько шагов, как дверь заскрипела и захлопнулась. Я вернулся, подергал ручку, на которой остались следы ударов несдержанного предводителя отряда нечисти, убедился, что здание заперто, и вышел из-за баррикады.

Я встретился взглядом с Галей, и мы, не сговариваясь, пошли прочь от станции, безошибочно выбирая путь, который через пятнадцать минут вывел нас к воротам, за которыми находилась оживленная улица. Почему-то мы, вместо того чтобы поймать какого-нибудь частника, стояли на остановке и ждали автобуса, маршрут которого, судя по номеру на табличке, соединял центр города с одним из дачных поселков. Добраться без пересадки домой на нем было невозможно, но мы все равно стояли и ждали его. Так как был вечер пятницы, желающих прокатиться в город было мало, и мы зашли в салон, сели и молча смотрели в окно, обозревая городские улицы; по некоторым довелось пройти нашей команде, ведомой замечательным прибором под названием НОСИК-2М.

Когда автобус проезжал недалеко от Галиного дома, она взглянула на меня, улыбнулась, словно извинялась, и мы так же молча покинули салон. Я проводил ее до подъезда, она поцеловала меня в щеку, взяла рюкзак и зашла внутрь, закрыв за собой дверь. Я постоял, уставившись взглядом в блестящую коробку домофона, сделал несколько шагов, для того чтобы набрать номер Галиной квартиры, но вместо этого развернулся и направился домой. Отмеряя шагами путь, я проходил улицы, смотрел по сторонам на многоэтажки и довоенные постройки, иногда поднимая глаза к закатному небу, пока не добрался до подъезда.

Миновав разрушенную скамейку, я вошел внутрь, чувствуя усталость в натруженных сегодняшним днем ногах, поднялся на свой этаж и вошел в квартиру, встретившую меня тишиной и покоем, о которых я когда-то очень мечтал. Бросив ключи на тумбу «с эффектом старого дерева», я прошел на кухню поставить чайник, а затем, чтобы не терять время, в ванную комнату. В какой-то прострации я глядел на струю и пытался убедить себя, что девочки все еще в доме, только за шумом набираемой воды я не могу слышать их очередную ссору. Но пять минут неподвижного созерцания обстановки ванной комнаты так и не дали мне уверенности, что это правда. Я вздохнул и пошел в спальню за свежим полотенцем.

Включив свет, я огляделся. Возникло странное чувство, что, хотя девочки вышли отсюда только утром, помещение уже давно не жилое. Плакаты на стенах выглядели блеклыми, а изображение любимца женского пола Брэда Питта висело под углом только на одной булавке, засунутой между обоями и панелью стены. Журналы, ранее в беспорядке валявшиеся на кровати, теперь аккуратной стопкой покоились на одной из прикроватных тумбочек и выглядели взятыми из архива. Поломанная вешалка с нарядами девочек навевала мысль о театре, который при переезде позабыл часть реквизита.