Книга Портрет прекрасной принцессы - Вера Чиркова

— Давайте отложим все остальные дела на утро, — так и не дождавшись новых указаний консорта, осторожно предложил бывший мажордом, — сегодня был очень трудный день, и всем нужно отдохнуть.

Я был полностью с ним согласен, но, едва начал подниматься со стула, решительное «Нет!», произнесенное Гийомом, вернуло меня на место.

— Нет, я хочу сегодня же покончить с этим вопросом. Не все из присутствующих знают, как на самом деле складывался этот брак… а те, кто знает, не в курсе некоторых деталей… важных для понимания моих тогдашних действий. Я никогда никому этого не рассказывал… и потому попрошу меня извинить… если иногда буду прерывать рассказ, и еще… прошу, не задавайте вопросов. Мне было всего двадцать лет… и я скакал по жизни, как жеребенок по весеннему лугу, когда герцогские стражники привезли тот указ…

Глухой голос монаха звучал чересчур ровно и размеренно, а я, прикрыв, словно от усталости, глаза, живо представлял себе, как юный герцог Ференц Антор Гийом Дабтурский, прыгая через ступеньку, взбежал на второй этаж фамильного дворца, где в кабинете, заставленном потемневшей старинной мебелью, его ждал отец. Чтобы сухим голосом, старательно скрывая эмоции, торжественно сообщить, что его дорогого мальчика выбрала в супруги великая герцогиня Алексанит.

— Но ведь она же старуха?! — не удержался от недоуменного восклицания озадаченный этим сообщением отпрыск, еще не понимая окончательно, что его судьба уже предрешена и никакие, самые слезные мольбы или доводы отныне не имеют никакого значения.

— Ты отправляешься в путь немедленно, — так же сухо сообщил старый герцог Дабтурский, сделав вид, что не услышал отчаяния в бестактном заявлении сына.

И лишь когда двое стражников шагнули к юному герцогу, а третий недвусмысленно распахнул перед ним дверь, старик как-то жалко сморгнул и на миг искривил рот в горестной улыбке. Но тут же взял себя в руки и стоял величественной статуей, пока бросавший на него потрясенные взгляды Антор не исчез в глубине анфилады сумрачных залов. Лишь после этого старый герцог позволил себе обессиленно рухнуть в кресло, и его поникшие плечи затряслись от рыданий.

До самого Гийома суть происходящего начала доходить только в карете, куда его проводили люди герцогини, не обращая никакого внимания на горячие уверения жениха, что он прекрасно держится в седле. Уже через несколько часов бешеной скачки, когда юноша немного пришел в себя и рассмотрел обитое мехом нутро кареты, он сполна оценил и удобное ложе, и откидывающийся столик. А особенно крошечные окошки, сквозь которые нельзя было просунуть даже голову, и отгороженную в задней части кабинку с дыркой в полу. Эта карета, украшенная снаружи золотыми вензелями и гербом повелительницы, изнутри была тюремной камерой, и все его сомнения в сделанных выводах развеялись в тот момент, когда на короткой остановке, требующейся для смены лошадей, ему просунули в окно деревянные горшочки с едой и питьем, а к ним деревянные же миски и ложки.

Через сутки, глубокой ночью, карета вкатила в передний двор замка, и по-прежнему молчаливые охранники проводили полусонного жениха во дворец. Чтобы уже через полчаса, отведенные на купание и облачение в парадный камзол, поставить в тронном зале перед настоятелем Зеленого монастыря. Рядом решительно встала худенькая девушка с затравленным взглядом синих глаз, и по ее свадебному наряду лорд Антор понял, что это и есть герцогиня. Ее хрупкость и юный вид мгновенно примирили герцога с ролью жениха, и он чувствовал себя вполне довольным внезапным поворотом судьбы, пока не услышал заключительных слов монаха, объявившего его не соправителем, а консортом. Это было оскорбительно для юного герцога, по древним обычаям Гассии и Шладберна, консорт не имел права вмешиваться в управление герцогством и ставить свою подпись на государственных указах. По сути, Гийом становился всего лишь «ночным мужем», и это известие мгновенно вдребезги разбило едва возникшую симпатию, вмиг сделав герцога врагом коварной супруги.

А она, заметив изменившийся взгляд юного супруга, только крепче сжала искусанные губы, как он тогда в ожесточении решил — страстным любовником.

Разумеется, ни о какой взаимной любви после этого Антор и не помышлял, да и молодая жена ловко избегала встреч с супругом, особенно когда стало ясно, что его краткие визиты в супружескую спальню принесли желаемый результат.

Все изменилось после рождения Элессит. Неожиданно даже для себя Антор почувствовал в сердце необычайную нежность и теплоту, рассматривая золотистые волосики и крошечные кулачки дочери. Он точно знал, что ребенок его, Алекса не дала ни единого повода для сомнений, и, кроме того, фамильное родимое пятно, украшавшее поясницу всех отпрысков герцогов Дабтурских, обнаружилось на своем законном месте.

Гийом начал появляться в покоях жены на рассвете и уходить поздно вечером, покидая комнату только для того, чтобы переодеть испачканный камзол и пообедать. Он и не пытался понять, откуда в нем такая любовь к дочери, был ли то голос крови или смутное стремление быть ближе к единственному родному существу в этом огромном чужом мраморном дворце. Но через декаду герцог уже купал и пеленал ребенка не хуже опытной няньки, знал, как брать ребенка на руки, и умел стричь крошечные ноготки. Алекса, в первые дни напряженно следившая за каждым его движением, к этому времени успокоилась и тихо дремала, пока юный супруг мягко ходил по ковру, укачивая дочку.

В тот вечер Гийом долго не мог уснуть, накативший на побережье штиль, несмотря на распахнутые настежь окна, не давал отдыха от летней духоты даже ночью, постель казалась неудобной, а в ушах еще звенел плач дочки. Ребенок что-то особенно капризничал сегодня, возможно, тоже страдал от жары. Лорд сердито прошлепал в купальню и шагнул в мраморную бадью с прохладной водой, лучшее средство вернуть себе нормальный сон.

Он и в самом деле почти заснул после купания, когда донесшийся издалека надрывный детский плач словно ураганом сбросил милорда с постели.

Лестницу и пару залов Гийом пробежал за считаные секунды, а когда ворвался в спальню, путаясь руками в рукавах непослушной рубахи, то потрясенно застыл, в растерянности оглядывая разбросанные детские вещи и пустую кроватку. Жуткая догадка о нападении злобных и коварных похитителей лишь на миг заставила лорда застыть в растерянности, уже в следующий момент он собрался и начал действовать. С силой подергал шнур звонка, вызывая на подмогу проспавших нападение стражников, и, когда шнур, не выдержав такого обращения, обвис в руках бесполезной бечевкой, бросился в кабинет жены, вспомнив, что видел там висящие на ковре кинжалы. Стражники толпой вломились в дверь из коридора, и в то же мгновение с балкона влетела перепуганная нянька. Через минуту все объяснилось: Алекса, решив, что не перестающей плакать дочурке мешает заснуть духота, отправилась укачивать ее на широкий балкон, надеясь на случайный ветерок и ночную прохладу.

— Не могла меня позвать, — сердито пробурчал Антор, забирая хнычущего ребенка из рук герцогини, и случайно в неверном свете луны заметил, каким несчастным и обиженным стало на миг ее лицо.

Но ему хватило и этого мгновения, чтобы все понять. И, не выпуская из одной руки ребенка, другой решительно притянуть к себе жену.