Книга Гиблое место - Сергей Шхиян

— В тереме хочешь жить или в службах? — уточнил староста.

— Где спокойнее?

— А хоть бы и в гостевой избе, — подумав, посоветовал он. — Там тихо, никто мешать не будет.

— Ладно, пусть будет в гостевой.

Староста сам проводил меня вглубь усадьбы. Дом для гостей был на отшибе у дальнего глухого забора. Как и все в этом странном имении, построили его, сообразуясь с вычурным вкусом хозяина. На мое счастье, он был нов, чист и пуст. Гостей сюда еще не селили, но комнаты уже были обставлены всем необходимым. Я осмотрел помещение и решил здесь остаться. Староста ушел, а я, наконец, избавился от тяжелых доспехов. Потом нашел в сенях кадку с водой, ковш и умылся. Осталось раздобыть пищу и отдохнуть, а уже потом на свежую голову разбираться со всеми странностями последних событий.

Однако проявлять заботу и гостеприимство никто не спешил. От нечего делать я постирал рубаху, в которой носил завернутыми найденные сокровища, и начал их перебирать. Честно говоря, свалившееся на голову богатство меня почти не волновало. Жить в этом веке, тем более заводить дом я не собирался, а тащить их с собой в XXI век было проблематично. Однако и бросать просто так было жалко. Я начал всерьез обдумывать способ переправки их в наше время. Нужно было найти какое-нибудь приметное место и закопать там сокровища, а через 400 лет место отыскать и выкопать клад. Потом я подумал, что за такой срок почвенный слой может подняться на несколько метров, и придется рыть целую шахту, чтобы добраться до клада.

Пока же, чтобы постоянно не таскать с собой такую тяжесть, я наклонил в сенях кадку с водой, подсунул под край чурбачок и разложил украшения на полу под днищем. Края у кадки были высокие, и все легко там уместилось. Туда же я спрятал свой похудевший мешок с серебром.

Пока я все это проделывал, никто из местных слуг в гостевом доме так и не появился. Просидев в одиночестве еще около часа, я нарядился во влажную рубаху и простоволосым (шапки у меня не было, зато было два шлема), отправился в большой дом. Там дела шли вполне успешно. Тела умерших обмыли, обрядили и положили на столы в зале для прощания. Дворовые и местные крестьяне стояли кучками во дворе и о чем-то судачили. Мое появление вызвало повышенный интерес. Тут же подбежал староста спросить приказаний. Я поинтересовался обедом и попросил принести еду в гостевой дом.

Он тут же позвал стряпуху, распорядился меня накормить, а я поинтересовался, когда будут похороны.

— Домовины сколотят только к завтрашнему дню, — сказал мне староста. — Ранее никак невозможно.

— Ладно, — согласился я с неизбежным, — если жена обо мне спросит, скажешь ей, где я.

Пока она почему-то не спешила со мной встретиться. Честно говоря, я тоже не рвался вновь заключить ее в объятия. Это было удивительно. Я приложил столько усилий, чтобы встретиться с ней, а теперь, когда мы рядом, придумываю отговорки, чтобы с ней не встретиться. Пройдясь по двору, я уже было направился к себе в гостевую избу, когда меня остановила кареглазая девушка, та, которую Меченому продал отец.

— Боярин, а ты про приданое правду сказывал или так шутил?

— Какое еще приданое? — не понял я.

— Ты давеча говорил, что коли мы, девки, найдем себе женихов, то ты дашь за нами приданое.

Я вспомнил, что действительно шутил на тему приданого, но меня, кажется, поняли буквально. Идея выдать «одалисок» замуж мне понравилась.

— Дам, — кратко ответил я. — Ищите.

— А я уже нашла, — опять задержала меня кареглазая.

— Когда же ты успела?

Девушка кокетливо повела плечами и сделала жест, долженствующий означать, что для нее женихи не проблема.

— А сколько за нами дашь? — вместо ответа спросила она.

— А сколько нужно?

— А сколько не жалко!

Вопрос поставил меня в тупик и отвлек от мыслей об Але.

— Пять ефимок хватит?

— Премного вам, боярин, благодарны, — низко поклонившись, ответила девушка. Она даже покраснела от удовольствия и победоносно посмотрела на подруг, слушающих наш разговор.

— А мне, боярин? — вышла из толпы очередная жертва сексуального насилия.

— Все получат по пять ефимок. У тебя что, тоже жених есть?

— А то!

Было похоже, что в огороде Меченого, кроме него, паслись и другие козлы.

— Ну, что же, счастья вам и согласия.

На этом активная фаза моей деятельности кончилась, и я вернулся в свои покои. Там уже с едой ждала кухарка, неряшливо одетая баба с заячьей губой. Еда оказалась свежей и отменно приготовленной.

— Спасибо, очень вкусно, — поблагодарил я, расправляясь с ужином.

— А то! — доброжелательно кивнула она. — Ешь на здоровье. Боярин, ты не знаешь, под кого мы теперь пойдем?

— Нет, не знаю.

— А ты сам не желаешь нами володеть? Я слыхала, что баба твоя здесь обретается. Оставайся…

— Я подумаю.

Утром я встал, как только рассвело, и вышел наружу. Аля ко мне так и не пришла. Все это было в высшей степени странно. Бросившись друг к другу, мы тут же почувствовали себя совершенно чужими. С вечера я еще надеялся, что она придет, и все объяснится, но к ночи ждать перестал. Кроме обиды, появилось раздражение, которое я не знал, на ком сорвать.

Когда я пришел в большой дом, там уже все встали. Приготовление к похоронам шло полным ходом. Плотники за ночь сделали-таки гробы, в них положили покойников и теперь ждали попа из соседнего села на панихиду. На кухне готовили еду к поминкам. Я без дела ходил по первому этажу в надежде встретить жену. Но ни ее, ни пассий Меченого здесь не было. Замотанный и задерганный староста торопливо поклонился, когда мы столкнулись в сенях, и, не останавливаясь, побежал по своим делам. У меня появилось чувство, что мне как мавру, сделавшему свое дело, остается удалиться. Что я и сделал.

Заняться было решительно нечем. Тогда я решил найти нарочного, чтобы отправить в Коровино, успокоить Минина, что со мной все в порядке. Увы, никто из тех, к кому я обращался, не пожелал лишить себя удовольствия присутствовать на похоронах помещика и, главное, участвовать в тризне.

Мои посулы хорошо заплатить никого не интересовали. Деньги играли столь незначительную роль в жизни крестьян, что интересовались ими только самые продвинутые. Основным трудовым стимулом, как и при социализме, была выпивка.

Все, кто мог передвигаться на своих двоих, или уже находились на барском дворе, или туда стремились. В избах и дворах оставались только древние старики и грудные дети. Побродив по пустеющей деревне, я вернулся на барский двор в народные гущи. Священник только что приехал на настоящей колымаге.

Я впервые видел этот экипаж, название которого сохранилось в языке, как обозначение чего-то громоздкого, неуклюжего. Действительно, это было весьма странное транспортное средство, домик, стоящий на высоких осях. Внутри колымага была обита красным сукном и малиновым бархатом, у нее по бокам находились двери, в которые были вставлены слюдяные окна с шелковыми занавесами.