Книга Кибер-вождь - Людмила Белаш

Звон не успел убедить себя, что тюрьма — это нормально, когда взгляд его помимо воли остановился на Лильен. Отключение лишило ее прелести — один глаз широко распахнут и уродливо скошен к переносице, другой полуприкрыт, и виден лишь белок; рот разинут и оскален, голова закинута… Звон вздрогнул, увидев, что пальцы на руках Лильен мелко, вразнобой подергиваются.

Не желая на это смотреть, он закрыл глаза. Кукла…

Но сознание не принимало слова «кукла», память возвращалась к ней, живой, вначале робкой и от этого вдвойне желанной, а после — смелой, неподступной, чарующей женской дерзостью.

Остаток пути он провел в отупении, опустив голову и представляя себе то тюрьму, то ускользающий облик Лильен.

* * *

Вернувшись в проект, Хиллари заметил, что сотрудники ведут себя иначе, нежели утром. Теперь, встречаясь глазами со своим патологически трудолюбивым шефом, который от всех требовал полной самоотдачи ради успеха «Антикибера», они не ограничивались короткими кивками, а их взгляды заметно утратили скромность и почтительность субординации. Кое у кого глаза искрились и мерцали затаенной радостью, зубы вспыхивали белизной в улыбках.

«Что-то произошло в мое отсутствие», — ни с кем еще не обменявшись и словом, догадался Хиллари.

У встречных-поперечных спрашивать не стоит. Докладывать шефу должны главы подразделений.

Чак — в полевой форме! С чего бы?.. Был на своем месте и увлеченно, порою с удивлением шевеля бровями, читал небольшую книжицу в якобы кожаном переплете, покрытом рельефным узором.

— Как съездил, Хил?

— Удачно. Протащил сквозь Горта кой-какие важные для нас бумаги. Где Сид? Фердинанду дали инвентарный номер, отныне он даже не Конрад Стюарт, а «объект ING-2210» — так его впредь и называть; имя, фамилию, кличку — забыть. Доведи это до серых. И еще — теперь нас опекает Управление разведки, придется вселить сюда их дежурантов.

— О, здорово! Значит, на «политичку» можно начихать?

— С оглядкой, Чак, с оглядкой… Ценная книга у тебя. Классика?

— А ты сам почитай. — Голос и мимика Чака напомнили Хиллари лица в коридорах здания, увиденные по пути сюда. Он взвесил закрытую книжку в руке, подушечки пальцев прилегли к обложке — хм! А ведь действительно — натуральная кожа! Натуральная бумага!.. Уважая дорогое настоящее изделие, Хиллари раскрыл его аккуратно и бережно. Это рукопись!..

«ДНЕВНИК, — прочел Хиллари. — 254 год. Среда, 23 апреля. Сэнтрал-Сити, западный Басстаун. Наверное, я самая счастливая мать на свете. У меня четыре чудесных дочери, в которых я души не чаю и которые любят меня горячо и искренне. Страшно подумать, что когда-то я была совсем одна, одна во всем мире. Одно воспоминание об этом сжимает мою душу в тисках ужаса, но стоит мне увидеть нежные лица моих дочерей, услышать их задорный дружный смех или резвую возню — и мрак прошлого отступает, будто растворяясь в солнечном сиянии семейного счастья. Как это прекрасно — иметь свою семью!»

Он перескочил на следующий абзац — и взор его замер на строке:

«…когда Косичка раздобыла пистолет, я вовремя не запретила ей носить его с собой…»

— Что это? — собственный голос донесся до Хиллари откуда-то издалека.

— Судя по тому, где мы это нашли, и тому, что там написано, — это собственноручные записки матушки Чары, главнокомандующего «войной кукол», — сейчас Чак уже не скрывал торжества. — Хил, мы взяли их! Всю «семью» вместе с директорским сынком! Селена у Нанджу, ей что-то вливают через капельницу — но пока ты не ходи в медчасть, Нанджу не велела беспокоить Сель. Черт, что она там пережила!.. Если Сель не рехнулась, а Солец не врет — ее бил киборг. Некий Фосфор, экземпляр из неизвестно чьей «семьи», — он будто бы ушел за терпозином для Селены и поэтому нам не попался. Гаст уже взвалил на стенд одну из них — Косичку; Сид затребовал данные о Фосфоре…

— Замечательно, очень хорошо… — машинально кивал Хиллари, вчитываясь в ровный, приятно округлый почерк:

«…почему они могут убивать моих дочерей, а я должна убегать, утешать, уговаривать?!! Хватит! Я не стану больше слушать проповеди Фердинанда! Я объявляю войну группе усиления и самому Хиллари Хармону! Война! Война! ВОЙНА!»

Хиллари захлопнул дневник; сердце колотилось, несмотря ни на какие аппликаторы, но он не замечал этого.

Общеизвестно, что киборги не спят, не чувствуют боли, не боятся высоты — и еще много чего «не». А кроме того, они не пишут дневников по собственной инициативе.

Если не считать Кэннана, который занимается искусствоведением под фамилией Коленц.

«И войн они людям не объявляют», — добавил про себя Хиллари, ощущая, как перед ним медленно и величаво распахиваются врата очередной тайны кибер-мозга — и сам дьявол не знает, сколько их еще в анфиладе, этих ворот за семью замками, этих загадочных залов…

Он не почувствовал радости победы. Всю «семью» изловили? Он не к этому стремился, он не этого хотел. Просто это — пока единственный способ собрать максимум информации о… о чем? Что, какое явление кибер-жизни обозначают все эти находки — самопальные рабочие инструкции, серых, неспособность Косички ударить Чайку, а Стандарта — выстрелить в Рекорда, подпольные махинации и умолчания Этикета, и последнее — этот дневник, где Чара сама, ВОПРЕКИ и НАПЕРЕКОР пацифистским убеждениям «отца», который по определению был для нее высшим авторитетом, сформулировала идею войны?.. Как все это называется? Автономная координация? Не то… кооперация? Тоже не подходит; все это уже было — и это не охватывает всех находок…

Нет, это не последнее — в колоде фантомных карт появился джокер, Фосфор. Киборг из чужой «семьи», присоединившийся к отряду Чары. И это при том, что Банш при ударах всегда разобщалась, рассыпалась по щелям и убежищам!.. Почему, зачем он пошел против принципов своей организации?! Почему бил Селену?!

— Спасибо, потом дочитаю, — сунув дневник в карман, Хиллари спешно направился к выходу. Скорее к Гасту — он умница, что начал зондирование как мог быстро, но не поучаствовать в этом — недостойно Кибер-шефа.

* * *

— Два басса, анк, — пацанчик сидел, скрестив ноги, на мостовой непроезжей улочки, подложив под себя обтрепанную картонку; детишкам больше подают, когда они сидят и кажутся мельче, чем есть, и вызывают больше жалости. — Два басса, анк.

С другой стороны, просить в Поганище — неблагодарное занятие. Это даже смешно — клянчить у таких же оборванцев, как ты сам.

Фосфор суммировал впечатления. Мальчуган не выглядит больным и истощенным; он грязный, но веселый, будто уверен, что ему подаст именно этот прохожий — высокий парень со спадающей на спину гривой черных волос, весь затянутый в блестящее и черное, в слабо развевающемся на ходу просторном черном плаще, похожем на свисающие с плеч крылья вампира. Для побирушки очень важно найти слабое место, нажим на которое вызывает приступ щедрости. Скажем, квадратный нефритовый кулон с чужими буквами из белого металла, покачивающийся на серебряной цепочке в такт шагам.