Книга Последняя любовь - Нора Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
—Настоящим ничтожеством. И неважно, что говорил отец и твои родители, — видит бог, они говорили и поступали правильно! — я чувствовала, что она ушла из-за меня. Что я плохая и недостойна любви или просто недостаточно хороша.
—Эйвери, это не про тебя.
—Знаю. Но иногда ты знаешь одно, а чувствуешь другое. Может, потому, что она ушла, я так вкалывала и сама добилась всего, что у меня есть. Так что все к лучшему.
Чуть замявшись, она продолжила:
—А еще я порой сама себя спрашиваю: почему у меня не получается поддерживать долгие отношения или почему я быстро увлекаюсь, а потом так же быстро остываю? Боюсь, это у меня от матери.
—Неправда.
—Я оттолкнула тебя. — Немного успокоившись, она посмотрела ему в глаза. — Ты прав. Стоило начаться неприятностям, как я тебя оттолкнула, вместо того чтобы быть ближе.
—Я здесь.
—Потому что ты — это ты. Никогда не сдаешься. Будешь биться над задачей, пока не найдешь ответ.
Он присел на кровать.
—И каков ответ?
—Предполагается, что ты его нашел. — Эйвери положила голову ему на плечо. — Прости. Я сделала тебе больно и заставила думать, что ты напортачил. Наверное, у меня полно комплексов, а когда я ее увидела, то совсем съехала с катушек. И не только по поводу отношений с тобой. Я даже отцу ничего не сказала. Правда, потом все же решилась. Заставила себя.
Оуэн положил ей руки на плечи.
—Что ты готовила?
—Господи, так предсказуемо!.. — Эйвери попыталась сдержать слезы. — Суп. Я отвезла большой термос супа отцу домой, а там была она.
Повернувшись, Оуэн прижал губы к ее макушке.
—Еще тяжелее.
—Даже не знаю. У меня внутри словно что-то щелкнуло. Я была в бешенстве из-за того, что она заявилась к нему, и он почувствовал то же, что и я. Отец выглядел таким печальным, когда она сидела там и рыдала. Это было невыносимо! Мать выдала ему ту же песню, что и мне, и теперь, когда прошло какое-то время, я понимаю, что она не лгала. Ну, или не совсем. Думаю, ей и вправду жаль, хотя, может, она жалеет, что осталась одна. Но так уж сложилось — она одинока, горюет, жалеет о прошлом и знает, что его не вернуть. Отец дал ей пять тысяч и сказал, что может не возвращать, если оставит меня в покое. Сказал, чтобы она прислала свой телефонный номер, когда устроится, и если я захочу с ней связаться, он мне его даст.
—В этом весь Вилли Би, — тихо произнес Оуэн.
—Я не могла понять, зачем отец дал ей денег, а когда мать ушла, он объяснил — потому что она горюет. Вот такой он добрый. А еще потому, что теперь мы закрыли дверь в прошлое. Он всегда думает обо мне, любит меня.
—Твой отец самый лучший, однако не только он думает о тебе.
—Знаю. Мне по-настоящему повезло. Но я не могла ничего сказать ни тебе, ни Клэр с Хоуп, ни кому-нибудь еще, кто мне дорог. Не могла признать, что после долгих лет разлуки моя мать вернулась лишь потому, что осталась одна и без денег. Неважно, жалеет она о прошлом или нет, сюда она приехала не просто так, а ради своей выгоды. И от этого я почувствовала себя ничтожеством. Я хотела от всех отгородиться, пока снова не стану собой. Оуэн улучил момент.
—Мне нужно тебе что-то сказать.
—Давай.
—Это она ничтожество и всегда будет ничтожеством — потому что бросила тебя, ушла не только от своего долга, но и от твоего потенциала. У нее никогда не будет дочери, которая любила бы ее беззаветно, преданно и радостно, как ты любишь отца. Она — ничтожество, Эйвери, а не ты.
—Да, но...
—Я еще не закончил. Твой отец — ничтожество?
—Конечно, нет! Он лучше, чем большинство людей.
—Его она тоже бросила. Ушла, не сказав ни слова. Предпочла другого мужчину. Унизила, утаив правду, и даже не развелась с ним, дав возможность начать новую жизнь. Разве он стал хуже как человек, отец или друг? Она вернулась потому, что нуждалась, и взяла у него деньги.
—Она ничтожество, а не он.
—Правильно. Она, а не он. И не ты.
Эйвери почувствовала, что в груди словно разжался твердый и болезненный комок.
—От твоих слов стало легче.
—Я еще не закончил. Неважно, грустная ты или радостная, злая или довольная жизнью, — ты это ты. Если ты думаешь, что я буду с тобой — или хочешь, чтобы я был рядом, — только когда у тебя все хорошо, ты ошибаешься или глупишь. Мне это не подходит. Между нами никогда не было недоговоренностей и не будет, что бы ни случилось. Вот теперь все.
Эйвери стало стыдно.
—Я напортачила.
—Да, но на этот раз я тебя прощаю.
На сердце у Эйвери полегчало, и она выдавила улыбку.
—Если ты облажаешься, я тебя тоже прощу.
—Хорошо, напомню при случае. И еще: лично я не вижу смысла обсуждать предыдущие отношения — сложились они или нет и почему. Если ты решишь, что ничего не получается, ты, черт возьми, не будешь вилять. Скажешь мне в лицо. Я не какой-нибудь неудачник, от которого нужно отделываться.
—Я никогда не считала...
—Ты пыталась от меня отделаться.
Слова извинений и оправданий едва не сорвались с языка Эйвери. Неубедительные, вдруг поняла она. Неубедительные и неправильные.
—Не знаю, пыталась я или нет. Может, думала, что получится, или понимала, что ничего не выйдет. Честно, не знаю. Как бы то ни было, я поступила не правильно — ведь это ты и я.
Она погладила Оуэна по щеке.
—Торжественно обещаю, что скажу тебе в лицо, когда решу закончить наши отношения.
Оуэн улыбнулся.
И я обещаю.
Эйвери пододвинулась ближе, и он посадил ее к себе на колени. Она свернулась клубочком, прижалась к нему.
—Я так рада, что ты поступил по-хамски и затащил меня сюда. Я скучала по тебе, по нашим разговорам.
—Пришлось, ты вела себя как идиотка.
—Обещал простить, а сам обзываешься. — Эйвери устроилась поудобнее. — И еще послал Бекетта разносить заказы.
—У него теперь трое детей. Чаевые ему не помешают.
Эйвери рассмеялась, схватила Оуэна за руку и сразу же отпустила, когда он ойкнул.
—Ох, ничего себе! — Она осторожно взяла его ладонь. — Вот это укус!
—Это ты мне говоришь?
—Сам виноват, нечего было вестись на «Ой, мне больно»!
—Больше не буду.
—Давай полечу.
—Позже.
Оуэн притянул ее к себе, и они просто сидели, пока мир вокруг входил в привычную колею.
—У тебя случайно не осталось того супа?
—В холодильнике стоит суп-пюре из подкопченных помидоров. Могу разогреть.