Книга Тьма над Петроградом - Наталья Александрова

На трибуне стоял невысокий человек с окладистой бородой,который безуспешно пытался привлечь внимание публики.

Наконец на эту же трибуну вскарабкался рослый матрос ирявкнул таким басом, каким свободно можно было перекрыть рев шторма иартиллерийскую канонаду:

– Ша, братва! Прекратить сей момент этот кагал! Якорьвам в глотку! Вы анархисты или базарные торговки?

Зал на мгновение затих.

– Если вы анархисты – дайте высказаться этому братцу!Он имеет до вас пару слов от свободных анархистов Житомира!

Из зала снова понеслись выкрики:

– Пущай говорит!

– Нечего всяким-разным слово давать! Может, он толькона словах анархист!

– Ша! – снова рявкнул матрос. – Дадим братцуслово, или я сильно рассержусь! – И он с угрожающим видом поднял надголовой зажатую в кулаке лимонку.

Зал снова затих, и бородач заговорил:

– Меня, братцы, послали к вам свободныеанархо-синдикалисты Житомира, чтобы раз и навсегда решить вопрос об отношении квласти большевиков…

Зал снова взорвался криком:

– Какой может быть вопрос? Мы на этот вопрос уже далисвой сугубо отрицательный ответ…

– Кто дал, а кто нет… и вообще, анархо-синдикалисты ненастоящие анархисты, они страдают правым уклоном…

– Никаким не правым, а левым…

Дальнейшие слова житомирского представителя невозможно былорасслышать.

– Извиняюсь, братец, – обратился Борис к стоящемурядом человеку в потертом бушлате, который не принимал участия в бурнойдискуссии и вообще производил впечатление почти нормального, – где я могунайти Игната Кардаша? У меня для него письмо…

Человека в бушлате как будто подменили. Он побагровел, сжалкулаки и двинулся на Бориса:

– Ты как сюда попал? Тебя кто пустил на свободный сходчестных анархистов? Всех сторонников этого перерожденца мы уже вымели отсюдапоганой метлой! Братцы! – Он оглянулся по сторонам. – Среди насанархо-фундаменталисты! Лазутчики Игната Кардаша!

Заполнявшие зал анархисты мгновенно забыли о своихразногласиях и дружно набросились на чужаков. Борис и Серж, став спиной к спине,пробивались к выходу из зала. К счастью, рядом с ними оказалась какая-тонезапертая дверь, они проскочили в нее, скатились по лестнице и вылетели наулицу.

Переведя дыхание, отряхнулись и оглядели друг друга.

Им удалось отделаться несколькими синяками и ссадинами, чтосовсем немного, если учесть количество анархистов и их боевой задор, однакорезультат разведки оказался нулевым – они ничего не узнали о Игнате Кардаше,кроме того, что тот не пользуется популярностью среди других анархистов.

– Ну что, товарищи граждане, – окликнул ихСаенко. – Смотрю, что не получилось у вас с теми анархистами разговора… Охи подлый же народ! Надо же, как накостыляли! Надо будет вам сырого мясаприложить, очень от синяков помогает!

– Обойдется! – отмахнулся Борис. – Не знаювот, как теперь к этим анархистам подкатиться. Второй раз они нас не пустят…

– Может, у меня лучше получится? – задумчивопроговорил Саенко.

– Не советую, – возразил Борис, проверяя языкомшатающийся зуб. – А что это у тебя такое?

Саенко тащил на плече какой-то завернутый в рогожугромоздкий инструмент.

– Дак точило, – ответил Пантелей, скидываярогожу. – Хорошее такое точило, с ножным приводом. Что хочешь наточитьможно… по случаю раздобыл, у одного земляка на астролябию выменял!

– На что? – изумленно переспросил Борис. – Аастролябия-то у тебя откуда?

– Долго рассказывать, – отмахнулся Саенко. –Так что попробую-ка я с теми анархистами познакомиться… – Он снова взвалилточило на плечо и пошел по улице, нараспев выкликая: – Точу ножи, ножницы! Авот кому чего поточить! Точу ножи, но-ожницы!

Таким нехитрым манером он дошел до анархистского клуба,огляделся по сторонам и нырнул в подворотню, которая вела во двор княжескогодворца.

Встав посреди двора, Саенко поставил перед собой точило,запрокинул голову и завел на манер оперного тенора свою арию:

– Точу-у ножи-и…

Не прошло и пяти минут, как из задней двери дворца, вороватооглядываясь, выскользнул тощий длинноволосый субъект в поношенной студенческойтужурке, подбежал к Саенко и, вытащив из потертого сапожного голенищазазубренный мясницкий нож, протянул его Пантелею Григорьевичу:

– Ну-ка, братец, того… наточи мне инструмент, а то безнего в дискуссии несподручно участвовать!

– Известное дело. – Саенко солидно кивнул. –Как же на дискуссию без инструмента? Не извольте беспокоиться, как бритвабудет! На всякую будет надобность пригодно, хочешь – колбаски порезать, хочешь– бороду брить, хочешь – в дискуссию вдариться… – Он придирчиво осмотрелнож и принялся за работу, проговорив: – А вы, извиняюсь, гражданина Кардаша неизволите знать? Тоже из ваших, из антихристов… то есть, извиняюсь, изанархистов…

Клиент дико взглянул на Саенко, выхватил у него недоточенныйнож и скрылся за той же дверью. Однако на его месте тут же появился другой –рыхлый толстяк с длинными обвислыми усами.

– Вам инструмент поточить? – проговорилСаенко. – На дискуссию торопитесь?

– Точно! – подтвердил толстяк и протянул Пантелеюхлебный нож. – Мне бы поострее…

– Сделаем! – Саенко принялся за работу и тут жеповторил свой вопрос – не знает ли его клиент Игната Кардаша.

– Кардаша? – Анархист подозрительно взглянул наточильщика. – А на что тебе этот Кардаш? Ты, как представитель угнетенныхнародных масс, должен своим здоровым нутром чувствовать всю его гнилуюбуржуазную сущность!

– Это вы верно говорите, – кивнул Саенко,переворачивая нож и принимаясь за другую сторону. – Нутро у меня здоровое,сроду ничем не болел, окромя похмелья, а у него самая как раз гнилая сущность,поскольку мне этот Кардаш денег должен несметное количество. Пять с половиноймильонов! Это уж не знаю, сколько на новые червонцы получается. Я ему стольковсякого… инструмента наточил, а он обещал к пятнице расплатиться – и поминайкак звали!

– Да, братец, можешь со своими денежкамираспрощаться! – ухмыльнулся толстяк. – Кардаш теперь в Питер ниногой! Ему сюда лучше не соваться – многим насолил! Да только… – анархистпонизил голос, – да только он сюда и не хочет. Ему в Голубкине хорошо, онтам устроился, как царь Салтан. Живет – как сыр в масле катается! Вроде коммунаанархическая, а на самом деле – самая настоящая тирания!

– В Голубкине? – переспросил Саенко. – Этогде ж такое будет Голубкино?

– Да ты уж не собрался ли туда за своимимильонами? – усмехнулся анархист.