Книга Тим - Виктор Гутеев

Трюм огласил радостный вопль, когда первый же заряд, вспоров правый борт, добрался до одного из двигателей. Взрыв, и плюющийся огнём челнок, оставляя дымный шлейф, по крутой траектории посыпался вниз. На уровне двухсотых этажей он врезался в здание.

Вспышка, по мнению Тима, и без увеличения была бы видна из космоса. Груз на борту челнока детонировал, развалив оказавшееся на пути здание.

Перепонки чуть не лопнули от шквала громогласного торжества. Кто-то исступлённо орал в голос, кто — то восхищенно хлопал в ладоши. Тим же оторопело смотрел, как тысячи тонн металла и пенобетона посыпались вниз, превращаясь в могилу из пыли и обломков. Волна от взрыва снесла ещё шесть ближайших высотных зданий. Сотни этажей, хороня всех, кто оказался внутри квартир, рушились вниз, оставляя завалы и огромное, растущее во все стороны облако пыли.

Взрывная волна, прокатившись по соседним кварталам, смела всё, до чего смогла дотянуться. Вышибая стёкла, срывая двери, превратив всё на пути в мусор и хлам, она убила и покалечила массу людей. Ближайшие кварталы, включая тот, над которым взорвался челнок, погрузились во тьму.

Спустя минуты второй сбитый челнок повторил судьбу первого. Остальные, идущие к станции с соседних континентов, оставили надежду прикрыться атмосферой и свечой ушли в космос.

Там разогнавший очередной камень тягач уже отстыковался от глыбы. Плюс к этому атаковавшая Сурий эскадра начала массированный обстрел кораблей и станции. Из восьми челноков, что ушли от штурмовиков в космос, до станции не добрался ни один.

Не дав Сурийцам пополнить боекомплект, эскадра отошла, а в сторону форта отправилась следующая глыба. Три уцелевших роботизированных штурмовика, максимально поднявшись ввысь, уходя от расчертивших небо пунктирных линий, по-прежнему крутились над центром города.

Относительно спокойное барражирование продолжалось недолго: в бой вступило крыло атмосферных истребителей, с опозданием подошедших к месту воздушной катастрофы.

***

Проснулась от того, что бронированные, звуконепроницаемые стёкла влетели в комнату в виде мириад осколков под аккомпанемент жуткого грохота. Всё здание, на сто третьем этаже которого сорокасемилетняя Этна вместе с сестрой жила последние шесть лет, ходило ходуном. Спасло то, что ещё с вечера, удобно устроившись на диванчике в холле со старинной, ещё бумажной книгой в руках, темноволосая, худощавая женщина там и задремала. Её сестра, такая же темноволосая, высокая и худая, лишь заботливо укрыла Этну пледом и, оставив в холле ночной светильник, отправилась в свою спальню. К счастью, их трёхъярусная квартира являлась угловой, и на сторону, откуда пришел удар взрывной волны, выходили лишь окна спальни Этны.

— Илиза, — едва придя в себя, закричала Этна, бросаясь к широкой лестнице, ведущей на второй ярус к спальням.

— Этна, — откликнулась сестра, выбегая, в свою очередь, ей навстречу.

Освещение квартиры, мигнув, погасло. Следом отключилась внешняя подсветка зданий, освещение улиц и даже сигнальные огни, установленные на углах крыш высоток.

Какое-то время сёстры молча стояли, прислушиваясь к наполнившим ночной город звукам. Затем, не сговариваясь, взялись за руки и с опаской шагнули к сбитой с петель двери, ведущей в спальню Этны.

С каждым шагом, приближающим их к спальне, оттуда, из-за покорёженной двери, из-за выбитой стеклянной стены, до слуха женщин всё явственней долетал гул канонады, отдельные хлопки взрывов, приглушённый треск выстрелов, вой сирен, гул двигателей в небе. Уши резали громкие стоны откуда-то с верхнего этажа. С опаской заглянув в спальню, несколько минут оторопело рассматривали разгром. И мебель, и стены — всё, что оказалось на пути осколков, было иссечено и изорвано в клочья. В спальне гулял ветер, колыхая обрывки занавесок, чудом оставшихся на изогнутой потолочной гардине.

На улице творилось что-то невообразимое. По раскатистому гулу, по вспышкам в небе, по тысячам цепочек, тянущихся во всех направлениях трасс, Этна поняла, что именно сейчас, в эту самую минуту, прямо над их головами идёт самый настоящий воздушный бой. Это открытие поразило и напугало настолько, что даже стоны из верхней квартиры растворились среди пальбы и грохота.

Сёстры знали, что происходит, но убеждённые средствами оповещения о неприступности планеты оказались не готовы так быстро увидеть врага в небе над родным домом. Обе вмиг поняли, что оборона прорвана, а то, что на милость победителя рассчитывать не стоит, знали и так.

При вспышках взрывов, что на мгновения освещали разгромленную спальню, была различима бледность их лиц. Обнявшись и боясь шевельнуться, они застыли среди битого стекла, разбитой мебели и едкой пыли, что занесло сквозь оконный проем. Едкая и мелкая, она, словно прибывающая вода, вдруг потекла из окна, за несколько секунд поднявшись на добрых полметра. Во вспышках, то и дело освещавших утонувшие во тьме кварталы, было видно, что субстанция густая и неуклонно прибывает.

— Это пыль, — опомнилась первой Илиза, — с улицы, на нашем этаже? — недоуменно смотрела она на всё прибывающую субстанцию.

— Уходим, — очнувшись, потянула сестру за руку Этна, — быстро.

Непроницаемый слой пыли уже достал до пояса. Выбравшись сквозь полусорванную дверь, обе оглянулись: в свете ручников казалось, что дверной проем есть источник, из которого в квартиру бьёт поток тяжёлой влаги.

Лифт не работал, пришлось выбраться на аварийные лестничные марши. Оказались в потоке спешащих вверх по лестнице людей. Женщины не сразу ступили в людскую реку. Видя, что пыль в центре здания поднимается медленней, чем снаружи, они, стоя в дверном проёме, смотрели на подсвеченный светом ручников людской поток, что, тяжело дыша, тёк к спасительной крыше.

Слышался детский плачь и стоны раненых, кто-то кричал и бился в истерике, а кто-то надрывно кашлял, стремясь выгнать пыль из лёгких.

Мимо буквально на руках пронесли израненного, истекающего кровью мужчину. Он страшно хрипел, на губах при каждом сиплом вздохе пенилась кровь. Вскоре поток идущих мимо людей перекрасился в серый цвет. Лица, одежда, дорожки слёз, кровавые подтёки, порезы и раны — всё было покрыто серым слоем. Стоял беспрерывный надсадный кашель. Тряпьё, через которое старались дышать, не сильно помогало. Этна поняла, что шли они во всё поднимающемся облаке пыли, видела по лицам, каких трудов им стоило обогнать это облако.

Внизу, несколькими этажами ниже, кто-то пронзительно кричал, зовя на помощь. Спустя минуту ослабевший крик уже не пробивался сквозь какофонию, а серая людская масса, кашляя и подгоняя друг друга, всё так же тянулась к свежему воздуху. Заметив, что и здесь пыль добралась уже до лодыжек, Этна потянула сестру за руку.

Полторы сотни этажей дались тяжело. По дороге много раз попадались обессилевшие, сидящие и лежащие вдоль стен люди. Попадались и мёртвые, в основном преклонного возраста, но видели и молодых, израненных и истёкших кровью.

Крыша встретила свежестью и воем сирен. Бледные лица людей подняты в небо, глаза, полные страха, смотрят ввысь. Там, то затухая, то разгораясь с новой силой, всё ещё идёт бой. Раскатистый басовитый гул то замирал на высокой ноте, то вновь падал вниз. От клубка сцепившихся над центром города машин в разные стороны то и дело тянулись блёклые смертоносные цепочки, вот только в их сторону почти никто не смотрел.