Книга Мой... Желанный... Милый... - Ольга Волкова

Охрана выдала нам специальные пропуска, чтобы мы прошли на трибуны, отведенные для родственников. С высоты третьего этажа, как мне показалось, хорошо просматривалась трасса, по которой гоняли болиды. Шум колес и рычания двигателей создавали определенную мелодию, ноты которой так любил Артём. Я видела, как его глаза загорались блеском, стоило заговорить о гонках вне стен автодрома. Он ими жил. Я восхищалась смелостью своего мужчины, ведь это очень опасный вид спорта — на грани. Одно неверное движение и под удар могли попасть все.

— Как-то ветрено сегодня, — заметил Гроздьев, осмотревшись по сторонам.

— С моря циклон, — предположила я, прикрыв ладонью глаза от солнца.

— Артём первый, идет не плохо, но может и лучше, — Витя посмотрел на табло с результатами, затем ухмыльнулся. — Выжидает.

Я ничего не смыслила в стратегии подобных соревнований, для меня главное, чтобы мой мужчина закончил состязание целым и невредимым. Когда мы уселись на свои места, я не спускала глаз с болида Артёма, хотела, чтобы он почувствовал мое присутствие.

Несколько кругов участники прошли спокойно, наверстывая время. На данный момент красная машина была чуть впереди Артёма, и они оба, практически в притирку, шли к финишу. Я разволновалась, ведь такая скорость…

— Почему он не уступает ему? — возмутилась я, встав со своего места. Меня дико настораживал соперник Артёма, который слишком близко прижался к болиду любимого. Гроздьев прикоснулся к моей руке, успокаивая взбунтовавшее волнение.

— Диана, — он окликнул меня, потянув на себя. — Присядь и не нервничай, — настаивал Гроздьев.

— Прости, — я последовала его просьбе и села на свое место. Сердце ходуном скакало под ритм рычащих двигателей. Накрыв ладонью свой животик, я старалась сосредоточиться. — У меня из головы не выходит, что Бондарёв убил свою дочь и попытался скинуть с себя ответственность, — все-таки поделилась с Витей своими внутренними переживаниями из-за Лики.

— Он обезумел. Потеряв любимую женщину, решил мстить. Но знаешь, всей правды в любом случае мы не узнаем, если только сама мать Артёма не расскажет, как на самом деле было. Мои родители развелись, когда мне было семь. Я помню только серьезный, громкий скандал и их развод. Потом холодность отца, но, возможно, это я так воспринимал из-за кардинальных перемен в жизни, — уныло усмехнулся Витя, и, прикоснувшись ладонью к моей щеке, он ласково провел большим пальцем по моей нижней губе, очерчивая ее контур. — Всё это уже старо, как мир. От Артёма я не намерен отказываться — всё зависит от него. И, переговаривая с Михайловым, я подумал, что можно об этой правде и не упоминать. Зачем? — любимый пожал плечами.

— Возможно, ты прав, — согласилась я. А потом раздался такой звук хлопка или взрыва, что мое сердце ухнуло вниз с испугу. А потом еще и еще. Резко вскочив на ноги, мы с Витей пытались понять, что произошло. Выискивая в непонятной суматохе Артема, я сходила с ума от беспокойства за него. Удары машин, один за одним отдавались ужасными глухими звуками. Скрип жженной резины из-за резких тормозов, подъезжающих к эпицентру аварии болидов, разрывал мою душу, и, схватившись за Витю, мы рванули вниз к отсеку, принадлежавшего Артему и его команде.

* * *

Я не могла нормально дышать, потому что меня не пускали в палату к Артёму. Из груды металла чудом удалось вынуть его до того, как болид загорелся. Небольшой осколок пробил его бедренную артерию, и застрял. Благодаря этому, у Артема были еще в запасе пару минут на борьбу за жизнь. Подоспевшая скорая, которая всегда дежурила из-за подобных случаев, успели оказать экстренную помощь. Витя поднял на уши все местные больницы, добившись лучшей клиники и докторов.

— Все будет хорошо, — он успокаивал меня, пока мы находились в приемной. Нас отвели в комнату ожидания, чтобы мы смогли немного перевести дух.

Артёму провели операцию, но врачам пришлось временно ввести его в искусственную кому, потому что образовалась гематома в головном мозге. Из-за сильного столкновения с другими болидами, большинство ударов пришлось именно на болид моего мужчины. Я едва сдерживала себя, чтобы не свихнуться от неопределенности. Проклятые шины. Нагрелись и взорвались. Витя, конечно, такую взбучку устроил на территории автодрома, боюсь, этим людям пришлось не сладко и теперь их ждет тяжелое разбирательство.

— Он же поправится? — хрипло задала вопрос, обнимая любимого. Доктора напоили меня успокоительными, чтобы еще меня не пришлось откачивать. Я согласилась принять пару таблеток, удостоверившись, что моему ребенку они не навредят.

— Артём — боец, у него гонка впереди, — хохотнул Витя, а мне нисколько легче не стало.

— Почему нас не впускают? — не унималась я, постепенно уплывая за край реальности. Голова кружилась, и я практически обмякла в руках Вити. Чем меня напоили, господи. Я начала бессвязно говорить. — Витя, со мной что-то происходит, — пожаловалась я, а Гроздьев еще сильнее притянул меня к себе, поглаживая по спине.

— Не переживай, Диана, — улыбнулся он, — тебе надо поспать.

— Что? Это были снотворные что ли? — возмутилась я, нахмурившись. Витя кивнул.

— Поверь, так будет лучше. Я не хочу, чтобы из-за сильного волнения и стресса ты потеряла нашего ребенка. Артему сделали операцию. Самое худшее миновало. Я буду рядом с тобой и буду контролировать состояние брата, — сказал, как отрезал. У меня правда не было сил сопротивляться. К тому же уже была глубокая ночь. Витя действовал из лучших побуждений — безопасных. Я и Артём для него — всё. И, наверное, будь на его месте, я бы поступила точно так же.

Гроздьев подхватил меня на руки и куда-то понёс. Я постепенно уплывала в сон, обрывками улавливая шум медицинского персонала. И все равно мысленно я держалась за Артёма, пока бездна не поглотила мой разум, уволочив в абсолютное небытие.

* * *

— Просыпайся, — я ощутила ласковое поглаживание на своей щеке, а потом теплые губы на своих. Резко распахнув глаза, я вскочила. Передо мной был Витя. И вся реальность минувшего дня обрушилась с удвоенной силой. Эмоции прорвало и внахлест подкатило волнение за Артёма.

— Где Тёма? — оглядываясь кругом, я искала его. Витя поднялся с края моей больничной койки, на которую сам же меня уложил. Мой милый улыбнулся и протянул руку.

— Идем, он уже пришел в себя.

Какое же счастье я испытала в этот момент, а особенно облегчение. Самое худшее действительно позади. Мы с Витей ждали одобрение доктора на посещение, после проведенных медперсоналом ежедневных процедур над пациентами. Когда мужчина лет пятидесяти встретил нас, выйдя из палаты Артёма, я думала эти секунды навсегда растянутся до бесконечности. Выискивая на его лице намеки, я крепко ухватилась за Витю.

— Можете входить, — с улыбкой он оповестил нас, но предупредил, что ненадолго. Артём уже отошел от глубокого наркоза, но состояние все еще нестабильное — слабое.

Когда мы вошли в его палату, я приказала себе не паниковать и ни в коем случае не плакать. Моему гонщику это надо меньше всего, но стоило мне приблизиться и увидеть расцарапанное лицо, кое-где на глубоких порезах были наложены швы, я едва сдержала всхлип. Артём почувствовал, что я рядом с ним и, раскрыв глаза, натянул обессиленную улыбку.