Книга Копья и пулеметы - Александр Бушков

Однако Великое восстание, пусть самое крупное и долгое за всю историю британского владычества в Индии, всю страну все же не охватило. О причинах и восстания, и его поражения, пожалуй, лучшие всех рассказал Неру. По существу, это был феодальный мятеж, возглавляемый феодальными вождями и их сторонниками… Многие из них, несмотря на свое сочувствие, считали, что храбрость заключается в осторожности и держались поодаль, выжидая, на чьей стороне окажется победа. Многие сыграли роль квислингов. Индийские князья в основном держались в стороне или помогали англичанам, боясь рисковать тем, что они приобрели или сумели сохранить. Едва ли у вождей имелось какое-либо национальное чувство, их объединяющее, а одни лишь античужеземные настроения в соединении с желанием сохранить свои феодальные привилегии служили ему плохой заменой.

Были и другие, весьма существенные причины поражения восстания, пусть и поставившего англичан, как справедливо пишет Неру, «в отчаянное положение». Британцы мастерски использовали национальную и религиозную рознь завоеванных ими народов. Дело даже не в том, что бунт в 3-м кавалерийским полку стал преждевременной вспышкой, нарушившей планы тех самых оставшихся неизвестными заговорщиков. Причины в другом. Из трех сипайских армий восстала только Бомбейская, а две другие, Мадрасская и Калькуттская, сохранили полную, без тени колебаний, верность англичанам. Дело в том, что Бомбейская армия была укомплектована индусами-индуистами и мусульманами, а две другие – сикхами и гуркхами. И те и другие исповедовали свою собственную веру, индуистов и мусульман люто ненавидели. Эта ненависть сохранилась до сих пор: уже в наше время то сикхи устраивали погром и резню индуистов и мусульман, то те и другие – сикхов. Наконец, у восставших не было единого руководства, они представляли собой пусть крупные, но разрозненные отряды «полевых командиров», никак не координировавших свои действия. Интересно, что одним из таких командиров стала женщина по имени Лакшми Бай, двадцатилетняя (!) вдова раджи небольшого княжества Джанси. В жизни не учившаяся военному делу, она тем не менее показала себя неплохим командиром и была убита при осаде одного из английских укреплений. Сражавшийся против нее английский генерал назвал ее «лучшей и храбрейшей» из повстанческих вождей…

И тем не менее сил у Ост-Индской компании даже с двумя верными ей сипайскими армиями оказалось недостаточно, пришлось перебрасывать части регулярной армии из Китая и даже из метрополии. Уже в сентябре 1857 г. английские войска (на три четверти состоявшие из сипаев) взяли Дели, но только 1 ноября 1858 г., после салюта и благодарственной службы в английских церквях, во всех округах и воинских частях в Индии была торжественно оглашена Декларация британского правительства об окончании конфликта…

Отдельная тема – о зверствах, совершенных обеими сторонами во время восстания. В повести Конан Дойля «Знак четырех» англичанин, очевидец сипайского восстания, рассказывает Шерлоку Холмсу: «Я был весь день на дальней плантации и под вечер возвращался верхом домой. На дне неглубокого оврага темнела какая-то бесформенная куча. Я подъехал поближе, и сердце мое сжалось от ужаса: это была жена Доусона, разрезанная на куски и брошенная на съедение шакалам». Возможно, основой для этого эпизода послужили воспоминания реального человека, английского рядового Боутера: «Я видел то, что осталось от жены адъютанта. Прежде чем она была застрелена и разрублена на части, ее одежду подожгли люди, переставшие быть людьми».

Нет оснований этим воспоминаниям не доверять. Один из английских авторов признает, что неизвестно, соответствовали ли истине слухи, распространявшиеся и среди англичан в Индии, и в самой Англии, – что жену некоего капитана заживо сожгли в кипящем масле, что после взятия сипаями Дели сорок восемь англичанок провели по улицам, на потеху толпе, а потом публично изнасиловали и убили. Увы, есть вполне достоверные свидетельства, как восставшие убивали вполне себе гражданских англичан без различия возраста и пола. Во время резни англичан в городке Каанпур погибли не только мужчины, но женщины и дети, и это не единственный пример. Вряд ли все слухи об изнасиловании сипаями англичанок – выдумка.

Ну что тут скажешь? Остается лишь грустно констатировать: во многих странах во время многих мятежей (в том числе и в самой Англии) жертвами и восставших, и подавлявших восстание становились мирные люди, виновные лишь в том, что оказались не в том месте и не в то время, в том числе женщины и дети. Во время Жакерии, крупнейшего крестьянского восстания эпохи Столетней войны, мятежники не только убивали англичан и громили дворянские поместья, поголовно вырезая всех их обитателей. Это была еще и война деревни против города: «жаки» убивали всех попавших им в руки горожан, какого бы пола и возраста они ни были, всех, кто, с их точки зрения, был похож на горожанина. Без различия возраста и пола убивали дворян участники пугачевского бунта. Известна история, когда Пугачев приказал казнить не имевшего отношения ни к дворянам, ни к помещикам попавшего к нему в руки астронома Ловица, приехавшего на Волгу наблюдать солнечное затмение. Узнав, с кем имеет дело, Пугачев распорядился: повесить, «чтобы был ближе к звездам». Да и в самой Англии во время мятежей пострадало немало безвинных…

Один из современных английских авторов признает: «Английские историки расписывают зверства, чинимые индусами, но не любят распространяться об ответных карательных операциях». А число этих жертв (большей частью совершенно ни в чем не виноватых, в том числе женщин и детей) на порядки превосходит число жертв восставших.

Газета «Таймс» требовала, чтобы «на каждом дереве и коньке крыши висел мятежник». Почти так и обстояло дело, хотя деревьев и крыш было гораздо больше, чем мятежников. Очевидец событий, губернатор Бомбея лорд Эльфинстон писал: «Преступления, совершенные нашей армией после взятия Дели, неописуемы. Наша месть пала поголовно на всех, и на друзей, и на врагов. В грабеже мы превзошли Надир-шаха». А вот воспоминания индуса, оказавшегося в Дели во время взятия города англичанами: «Англичане ворвались в город подобно реке, прорвавшей плотину. Никто не мог чувствовать себя в безопасности. Все здоровые мужчины были застрелены как мятежники».

Лейтенант Когхилл вспоминал: «Мы сожгли все деревни, повесили всех крестьян, плохо обращавшихся с нашими беженцами, так что на каждой ветке висело по негодяю». Нереально было определить, кто плохо обращался с англичанами, а кто оставался в стороне, так что наверняка вешали всех подряд, кто попался под руку. В Каанпуре во время карательного рейда на огромном баньяне повесили сразу сто пятьдесят человек. Между прочим, этот баньян и сейчас там растет – дерево-долгожитель…

Сикхи жгли деревни, уничтожая поголовно все население. Некоторых сжигали на кострах. Жителей целых деревень связанными укладывали в чистом поле и пускали на них слонов – те равнодушно топтали живых людей. Три сына Великого Могола были застрелены после взятия Дели, так что династия пресеклась, а чуть позже убили в тюрьме и самого Великого Могола. Убили и его внуков – чтобы уж под корень извести фамилию…

Город Лакнау. Мальчик-индиец, сопровождавший дряхлого старика, бросился в ноги британскому офицеру, умоляя о пощаде. «Офицер вынул револьвер и приставил его к голове несчастного просителя… Осечка. Он взвел курок – снова осечка; снова взвел, и еще раз оружие отказалось подчиниться. В четвертый раз – три раза у него была возможность смягчиться – доблестный офицер преуспел, и кровь мальчика хлынула к его ногам». Его английские солдаты, правда, кричали «Позор!», выражали негодование «громким криком», но никто, разумеется, не помешал – как же, хваленая британская дисциплина. Как и многое другое, эти сведения взяты из книги английского автора…