Книга Рузвельт - Дилан Лост

Он накрыл мои вцепившиеся в коленные чашечки пальцы, затем обхватил ладонь и потянул вверх. Поднявшись на ноги, я прислонилась спиной к стене, даже не подозревая, что оказалась загнанной в ловушку.

— Тебе некуда бежать, Рузвельт. Ты будешь вынуждена ответить.

Артур стоял так близко — я видела на его скулах тени от длинных ресниц и танцующие в радужке глаз искринки. Его руки и были спрятаны в карманы, и поза целиком была настолько расслабленной, что я действительно чуть было не поверила в созданную им иллюзию умиротворенности и безопасности.

— Почему ты исчезла тем утром? — его беспечный вид обратился броском кобры.

— Каким утром?

— Утром пять дней назад.

— Я не настолько помешана на цифрах, Даунтаун. Пять дней назад для человека с моим запасом памяти — это целая вечность.

— Тем утром, когда ты собрала девочек и удрала из моего дома, как из притона с головорезами. Тем утром после нашего поцелуя, когда я искал тебя по всей квартире и не мог понять, что за чертовщина вообще происходит. Тебе нужна ещё более конкретная информация?

Долго играть в дурочку не получилось. Я устало откинула голову к кирпичной стене.

— Нет, смотри на меня. — длинные пальцы потянули мой подбородок вниз.

Я до того опешила от его повелительного тона, что даже подчинилась.

— Скажи мне. — кончик его носа скользнул по краю моей ушной раковины.

Я чуть не слилась со стеной. Это было настолько против правил, что несмотря на свое желеобразное состояние, я высвободилась из его хватки и перебралась на противоположную сторону тротуара под крышей.

— Где ловушка, Даунтаун?! — вскинулась я.

— Какая ловушка?

— Та, которая сожрет меня с потрохами. Я тоже устала и больше не хочу играть. Знаешь, почему?

— Почему же?

— Потому что я все равно проиграю. Я как Колумб, который плывет за своей чёртовой Индией, каждый день боясь быть проглоченным Кракеном.

Артур глухо усмехнулся.

— Что смешного?! — я начала выходить из себя.

— Но Колумб в итоге открыл Америку, Тэдди.

— А я ничего не открою! Даже пакетик с мармеладными червячками, потому что меня руки растут не из того места! Я и ногу продепелировать не могу, вот смотри, — закатав до колена штанину комбинезона, я показала ему шрам на голени, который стал ещё более красным и припухлым к концу дня.

С руками в карманах и все ещё улыбаясь, Артур шагнул ближе ко мне. Как тигр к безоружному гладиатору. Мне пришлось пятиться назад.

— Я неудачница! — мое жалобное хныканье его не остановило.

— Слабовато, Рузвельт. Когда дело касается самоуничижения, ты кому угодно можешь дать фору.

Не знаю, зачем именно он саботировал меня, но получалось у него просто отлично.

— Давай просто признаем, Даунтаун, ты «Гуччи», а я потрёпанный «H&M».

— Можешь лучше.

Носки его кроссовок уже почти соприкоснулись с моими разноцветными конверсами. Я стояла на самом краю тротуара, до которого еще доставала крыша от супермаркета, пока в паре дюймов за моей спиной дождь громким водопадом омывал всю темную улочку подворотни. Отступать было некуда, поэтому я усердно соображала.

— Я Чез Боно, а ты — Элайджа Блю Оллмэн. (*)

Артур призадумался всего на секунду.

— Сильно. — сказал он. — Но недостаточно сильно. Насколько мне известно, Чез Боно — успешный писатель, актер, музыкант, филантроп и защитник прав гей-сообщества. Он победил свое ожирение, сменил пол в две тысячи десятом и сейчас встречается с красоткой из сериала «Агент Картер». А кто такой вообще, извини, этот Элайджа?

— Еще один сын Шер. — я нервно сглотнула.

— Тот, на которого всем плевать с высокой башни?

— Тот, который симпатичный!

— Мы живем в двадцать первом веке, Тэдди. Я все-таки склонен думать, что людей больше не оценивают по их внешности. Никто ведь уже не сжигает рыжих людей на костре, верно?

Я была загнана в угол. Он словно готовился к этому разговору всю свою жизнь, как к какому-то выпускному экзамену. Любое мое возражение он мог отразить по щелчку пальцев. Я в замешательстве. Вот уж никогда бы не подумала, что кто-то может знать про сыновей Шер больше, чем я и Хайд!

— Верно, Тэдди? — настаивал он, склоняя ко мне свое лицо.

— Нет! — упрямилась я. — Я обращаю внимание на внешность.

Артур только поцокал, качая головой.

— Обманщица, — упрекнул он. — Тебя не волнует внешность. Ты ешь сэндвичи с одноруким дядей Перси, дружишь с Хайдом, у которого цвет волос меняется вместе с заголовками утренних новостей, с Карой — явной противницей нижнего белья, и чуть было не сыграла партейку в карты с трансвеститом, которого знала десять минут. Если бы у тебя нос вырастал, как у Пиноккио, то давно продырявил бы мне трахею.

— Ну так не стой так близко! — упрекнула я.

Артур улыбнулся. Он знал, что я повержена.

— Ещё что-то? — он спросил тоном палача, дающего последнее слово у виселицы.

— А ты разве сам не замечаешь?

— Нет.

— Локти. — сказала я.

— Что?

— У меня узловатые локти! Такие острые, что могут сойти за колюще-режущее оружие.

Его руки легли на мои предплечья.

— Не убедила. Игра продолжается. — спустившись к моим упомянутым ранее локтям, он обхватил их и рывком прижал меня ближе к себе.

— Если уйдешь сейчас, то еще успеешь на дождь из презервативов, — из последних сил проблеяла я.

— Не глупи, Тэдди. Единственное, что мне нравится на этой вечеринке — это забавная девчонка с веснушками и разноцветными кедами. Я зову ее Рузвельт и улыбаюсь каждый раз, когда на это прозвище она морщит свой маленький симпатичный нос.

— Я..я…

— Истратила все свои попытки. Ставки сделаны, Рузвельт. — его губы накрыли мои.

Ставок больше нет.

Почему Артур всегда так поступает? Раздваивает себе личность. Растраивает или даже четвертует. Почему стесняется разговаривать с незнакомцами, но целуется, как в фильмах с возрастным ограничением?

Сжав мою талию, он развернул меня и прислонил к балке, которая, слава богу, была прикручена получше, чем та, на которую недавно опиралась Куин.

Я задыхалась. Движения губ Артура творили со мной что-то невероятное и, скорее всего, противозаконное. Кровь забурлила, стала реактивной. Если выкачать из меня пару литров и залить их в топливный бак ракеты, она за пару секунд домчала бы до самого Марса.

Он гладил кончиками пальцев мои скулы, обхватывал ладонями заднюю поверхность шеи и большими пальцами надавливал на мистические точки в челюсти, заставляя мой рот открываться шире. И пока он целовал меня, до меня медленно доходило — ему нет никакого дела до моих узловатых локтей. Но что более важно, мнене было до них никакого дела.