Книга Рутинёр - Павел Корнев

Другое дело – Зарьина пустынь! Слишком большой известностью пользовалось это место, его потеря не только пробивала изрядную брешь в казне архиепископа Миенского, но и была чревата таким уроном репутации, после которого только и останется, что уйти в отшельники. Да ещё на неизбежных слухах о близящемся конце света непременно начнут как грибы после дождя плодиться секты и всё закончится бунтами и погромами, разорёнными деревнями и сожжёнными церквями. Именно по этой причине и предпринимались беспрецедентные меры, дабы удержать случившееся в тайне, а попутно не только возродить святость с помощью нетленных мощей, но и разобраться в причинах случившегося. Протоколы по этому случаю были наиболее подробным из всех, а в докладных записках излагались всевозможные версии и гипотезы.

И всё бы ничего, но слишком много в них оказалось пустых словес. Ответственные за ведение дела каноники будто пытались скрыть за ними тот простой факт, что и понятия не имели о причинах случившегося. Единственную зацепку сумели отыскать присланные архиепископом егеря, которые при прочесывании окрестностей монастыря наткнулись на следы некоего ритуала. Чернокнижники не сумели полностью стереть вычерченную на земле схему, поскольку почва там сплавилась до каменной твёрдости, и некоторую часть символов получилось восстановить, но – часть малую, впоследствии следователям не удалось составить из них ни одной полноценной формулы. Судя по брызгам крови и следам волочения по траве тела, была принесена жертва, только и это обстоятельство каноников к разгадке магического действа тоже нисколько не приблизило.

Да и меня, если уж на то пошло. Честно говоря, я весьма утомился разбирать записи, и чем дальше, тем больше по затылку растекалась ломота, предвещавшая острый приступ головной боли. Хотел даже плюнуть на всё и спуститься в таверну позавтракать, но тут пошли листы с описаниями обрывочных элементов ритуала и попытками восстановить их взаимосвязь, поэтому решил досмотреть бумаги до конца.

В основе схемы лежал круг диаметром в полдюжины шагов, привязки к осям север-юг и восток-запад установить не удалось, как не получилось обнаружить символов, характерных для формул обращения к запределью. По факту при таких условиях не мог быть проведён ни один известный науке ритуал осквернения, но я с выводами на этот счёт торопиться не стал и продолжил изучать заполненные фрагментами схемы листы.

Потом зажмурился и попытался мысленно воспроизвести в голове общий рисунок, но сразу понял, что ничего из этой затеи не выйдет. Слишком сложная и кропотливая была проведена чернокнижником подготовительная работа, слишком много элементов оказались безвозвратно потеряны, да и уцелевшие откровенно не сочетались между собой. Кресты, треугольники, звёзды с разным количеством лучей, свастики, руны, цифры и тайные символы служили направляющими для потоков силы и своеобразной шпаргалкой для заклинателя, но мне ни о чём не говорили, схема не вырисовывалась.

По крайней мере, изначальной логики её построения заметить так и не удалось. Наверное, стоило бы обратиться к учебникам и справочникам, да только каноники точно привлекли к расследованию лучших специалистов. Не с моим багажом знаний было пытаться преуспеть там, где потерпели неудачу – или как минимум не добились быстрого успеха – зубры ритуалистики.

В самом низу стопки обнаружились выписки из реестра Сияющих Чертогов о святых реликвиях, подпадавших под данное мной описание, их отложил в сторону. В животе сосало всё противней, и я растопил камин, начал скармливать огню один листок плотной писчей бумаги за другим. Избавился от всех протоколов и докладных, затем начал кидать в очаг зарисовки, но прежде внимательно просматривал их, уже не пытаясь сложить в общую схему, просто из желания убедиться, что не пропустил никаких зацепок.

И, как выяснилось некоторое время спустя, – пропустил. Взгляд вдруг зацепился за восьмилучевую свастику, и та показалась неожиданно знакомой. Сам по себе этот с немалым тщанием перенесённый на бумагу языческий символ мне ничего не говорил, озадачил характерный наклон его концов. Нечто подобное раньше видеть уже доводилось, оставалось только вспомнить – когда и где.

И – вспомнил! Только сосредоточился, и почти сразу перед мысленным взором возник янтарный шар размером чуть меньше кулака, чьи бока были сплошь исчерчены сложной вязью магических формул. А группировались они именно вокруг запавшей в память свастики!

Место силы под Стожьеном и бакалавр-чернокнижник Клаус Шеер!

Совпадение? Возможно, но отработать эту зацепку стоило, точнее – стоило выяснить, что удалось разузнать на этот счёт ищейкам Кабинета бдительности.

Листок отправился в огонь, за ним последовали и остальные. Я взял со стола выписки по святым реликвиям и отправился завтракать. Микаэль в одиночестве сидел за столом у окна и с тоской глядел на покачивавшиеся за парапетом набережной мачты; рядом с ним стоял кувшин и кружка – как водится, с вином. А вот ни еды, ни даже грязной тарелки не было.

Я покачал головой и велел нести нам жареной рыбы, хлеба, сыра и ещё одну кружку. Маэстро Салазар с хмурым видом проследил, как выливается из его кувшина вино, и тяжко вздохнул, но возмущаться не стал. Вместо этого спросил:

– Узнал что-нибудь полезное?

Прежде чем ответить, я сделал несколько длинных глотков и с немалым удовлетворением ощутил, как отступает головная боль.

– Есть одна небезынтересная зацепка, но ещё не знаю, с какого бока к ней подступиться.

– И когда же на тебя снизойдёт озарение? – с нескрываемым ехидством спросил бретёр. – Снизойдёт-снизойдёт?

Я указал на девицу, нёсшую к нашему столу блюдо с жареной рыбой, и спокойно произнёс:

– Сразу после завтрака.

Микаэль недовольно покрутил носом, но всё же от еды отказываться не стал. Лишь проворчал:

– Какой ещё завтрак? Обедать впору…

Впрочем, завтракали мы или обедали – неважно, трапеза оказалась сытной и вкусной, после неё меня потянуло в сонливость, но я поддаваться той не стал и выудил из-за обшлага камзола листки с выписками из реестра святых реликвий Сияющих Чертогов. Микаэль воспользовался моментом и вылил остатки вина себе в кружку.

– Не увлекайся, – попросил я и углубился в чтение.

Всего под данное мной описание подошло четыре – а точнее даже пять! – нёсших на себе святость драгоценных камней. При этом бусину святой Изольды, выточенную из зелёного аметиста, я отмёл сразу: это была именно бусина, да к тому же она хранилась в женском монастыре в далёкой Гиарнии. Хризолитовый шар Джерома-чудотворца, напротив, был несколько больше камня в серьге Сильвио де ла Веги и совершенно точно пребывал в сокровищнице Сияющих Чертогов, поэтому принимать его в расчёт тоже не стал.

Три оставшихся реликвии вполне подходили и по размерам, и по основным приметам, тут пришлось внимательно вчитываться в описание.

Око святого Рихора, как именовался немалых размеров изумруд, целиком и полностью соответствовал всем заявленным мной параметрам, но при этом никоим образом не был связан ни с Майнрихтом, ни с орденом Герхарда-чудотворца. Так же как и с Золотым серпом или иными южными землями, выходцем из которых предположительно был де ла Вега. Эта реликвия долгое время находилась в собственности княжеского рода Саган, чьи обширные владения находились на спорных землях между Лоранией и Западной Чезией.