Книга Девочка, которая пила лунный свет - Келли Барнхилл

– Тише, дружок! – успокаивающе сказал человек, завернул ласточку в какую-то тряпку и спрятал под плащ.

Затем человек крадучись подобрался к валуну, стоящему на краю утеса, и спрятался за ним.

– Что ж, – сказал он ласточке, которая все билась, пытаясь вырваться на волю, – значит, она приняла образ девочки. Но ведь даже тигр может надеть шкуру ягненка, но тигром от этого быть не перестанет.

И человек достал нож.

– Кар-р! – завопил ворон. – Луна!

– Кар-р!

– Беги!

Глава 42, В которой мир становится голубым с серебром и серебристым с голубым

Луна слышала крик ворона, но замедлить бег уже не могла. Лунный свет вливал в нее новые силы. «Голубое с серебром, серебристый с голубым», – отчего-то крутилось у нее в голове. Лунный свет был таким вкусным. Она собирала его руками и пила, пила, не в силах оторваться.

И с каждым глотком все яснее видела происходящее на вершине горы.

Зеленоватое сияние цвета лишайника.

Это была бабушка.

Перья.

Они тоже имели какое-то отношение к бабушке.

Человек со шрамами на лице. Луна откуда-то его знала, но откуда – не могла вспомнить.

У него были добрые глаза и добрая душа. В сердце он нес любовь. А в руке – нож.

* * *

«ГОЛУБОЙ, – думала безумица, оставляя позади дерево за деревом. С ветки на ветку, с ветки на ветку. – Голубой, голубой, голубой, голубой». С каждым новым шагом магия башмаков пронизывала ее тело, словно молния.

– И серебро, – вслух запела безумица. – Голубое с серебром, серебристый с голубым.

С каждым шагом она становилась все ближе к девочке. Луна уже поднялась над горизонтом. Мир был залит ее светом. Лунный свет достигал каждой косточки и пронизывал тело безумицы от макушки до башмаков и обратно.

Шаг, шаг, шаг; прыжок, прыжок, прыжок; голубой, голубой, голубой. Сполох серебра. Опасное дитя. Пара заботливых рук. Чудище с огромной пастью и добрыми глазами. Крошечный дракончик. Ребенок пьет лунный свет.

Луна. Луна, Луна, Луна, Луна.

Ее дитя.

На вершине утеса возвышалась плоская голая скала. Женщина бежала к ней. Скалу стерегли валуны. За одним из них стоял человек. Сквозь его куртку в одном месте проступало зеленоватое сияние цвета лишайника. Должно быть, какая-нибудь магия, подумала безумица. В руках у человека был нож. А почти уже у вершины утеса, совсем рядом с человеком, полыхало голубое сияние.

Девочка.

Ее дочь.

Луна.

Она жива.

Человек занес нож. Его взгляд был прикован к девочке.

– Ведьма! – закричал он.

– Я не ведьма, – ответила та. – Я девочка. Меня зовут Луна.

– Неправда! – сказал человек. – Ты ведьма. Тебе тысяча лет. Ты убивала наших детей. – Он содрогнулся и сделал глубокий вдох. – И я убью тебя.

Человек прыгнул.

Девочка прыгнула.

Безумица прыгнула.

И мир наполнился шелестом птичьих крыльев.

Глава 43, в которой ведьма впервые творит настоящее заклинание

Вихрь ног и крыльев, локтей и когтей, клювов и бумаги. Бумажные птицы закружились вокруг людей по спирали, сжимая, сжимая, сжимая кольцо.

– Мои глаза! – закричал человек.

– Моя щека! – завизжала Луна.

– Мои башмаки! – застонала женщина. Луна не знала эту женщину.

– Кар-р! – завопил ворон. – Моя девочка! Прочь от моей девочки!

– Птицы! – ахнула Луна.

Она откатилась в сторону и встала на ноги. Бескрайняя стая бумажных птиц взмыла вверх, а потом опустилась на землю огромным кругом. Птицы не нападали – пока не нападали. Но выставленные клювы и угрожающе распахнутые крылья не оставляли сомнений: они готовы к атаке.

Человек закрыл лицо руками.

– Прогоните их, – жалобно попросил он. Он сжался в комок и трясся от ужаса, не отрывая рук от лица. Нож остался лежать на земле. Луна подтолкнула нож ногой, и он исчез за краем утеса.

– Пожалуйста, – прошептал человек. – Я знаю этих птиц. Они страшные. Они изрезали мне лицо.

Луна опустилась на колени рядом с ним.

– Я не дам им тебя обидеть, – прошептала она. – Честное слово. Когда я заблудилась в лесу, они меня нашли и ничего плохого мне не сделали. Они не станут тебя обижать. А если и захотят, я им не позволю. Понимаешь?

Вжавшись лицом в колени, человек кивнул.

Бумажные птицы повернули головы. Они смотрели не на Луну. Они смотрели на распростертую на земле женщину.

Луна тоже посмотрела.

На женщине были черные башмаки и простое серое платье без узора. Голова у нее была обрита наголо. У женщины были большие черные глаза и родинка в форме полумесяца на лбу. Луна коснулась пальцами собственного лба.

«Она здесь, – сказало ее сердце. – Она здесь, она здесь, она здесь».

– Она здесь, – прошептала женщина. – Она здесь, она здесь, она здесь.

В памяти у Луны всплыл образ женщины с длинными черными волосами, которые извивались как змеи. Она посмотрела на лежащую женщину и попыталась вообразить ее с волосами.

– Я вас знаю? – спросила Луна.

– Меня никто не знает, – сказала женщина. – У меня нет имени.

Луна нахмурилась.

– А раньше было? – спросила она.

Женщина встала на четвереньки, потом села, обнимая колени. Взгляд ее перебегал с одного предмета на другой, не в силах остановиться. Она была ранена, но не телесно. Луна присмотрелась. Ранен был разум женщины.

– Когда-то было, – сказала женщина. – Но я не помню своего имени. Был человек, который звал меня «жена», был ребенок, который должен был назвать меня «мама». Но это было давно. Я даже не помню когда. Сейчас меня называют «заключенная».

– Башня, – прошептала Луна, делая шаг к женщине. На глазах у той показались слезы. Она посмотрела на Луну, а потом ее взгляд опять заметался туда-сюда, словно женщина боялась смотреть на девочку слишком долго.

Мужчина поднял голову. Встал на колени и уставился на безумицу.

– Это вы, – сказал он. – Вы сбежали.

– Это я, – согласилась безумица, поползла по камням и села на корточки рядом с мужчиной. Ее руки пробежали по его лицу. – Это я виновата, – сказала она, ведя пальцем по шрамам. – Прости меня. Но ведь жизнь… жизнь твоя стала счастливее, не правда ли?

На глазах у мужчины выступили слезы.

– Нет, – сказал он. – То есть да. Стала. Но – нет. У нас родился ребенок. Наш сын. Он чудесный. Но он – самый младший в Протекторате. И я должен отдать его ведьме. Как ты когда-то.