Книга Активное сознание - Олег Бахтияров

Это хороший пример того, как дифференцированная среда «притягивает» к себе стремящуюся к реализации функцию.

Есть еще множество функций, представленных только активизированной смысловой зоной сознания, для развертывания которой нет ни морфологической, ни игровой, ни культурной среды, позволяющей функции реализоваться.

По-своему эта тема звучит у К. Г. Юнга в работе «Трансцендентальная функция»[29]:

«(1) Сознание обладает порогом интенсивности, которого его содержания должны были достичь, поэтому все слишком слабые элементы остаются в бессознательном.

(2) Сознание, в силу своих направленных функций, навязывает ограничения (которые Фрейд назвал цензурой) всему несовместимому с ним материалу, в результате чего этот материал тонет в бессознательном.

(3) Сознание организует моментальный процесс адаптации, в то время как бессознательное содержит в себе не только забытый индивидом материал его прошлого, но и все наследственные черты поведения, составляющие структуру разума.

(4) Бессознательное содержит все комбинации фантазий, которые еще не достигли порога интенсивности, но которые с течением времени и при благоприятных обстоятельствах проникнут в сознание».

Если мы заменим термин «бессознательное» на «смысловые зоны сознания», то получим содержание, очень близкое нашим рассуждениям. Не все пси-органы развернуты. В любую эпоху некоторые из них востребованы культурой и социумом, но на подавляющее большинство из них «нет спроса», а значит, нет и среды для реализации. Если происходит спонтанное развертывание таких зон сознания, они порождают либо странные формы поведения, либо маловразумительные игры, либо психозы, извращения и преступления.

Таким образом, каждой психической функции, свойству, качеству, всему тому, что может проявиться как определенная деятельность, каждому виду деятельности, каждому культурному мотиву, каждому виду искусства или стиля, каждому извращению и типу преступности соответствует нечто в душе человека — активизированная смысловая зона, пси-орган.

Каждая эпоха — культурная и технологическая — требует определенных пси-органов. Культурная и технологическая среды развиваются по своим траекториям и предлагают жанры и виды деятельности, в которых те или иные пси-органы получают свою реализацию, а другие становятся ненужными и уходят в тень. Сменяются эпохи — изменяется состав востребованных пси-органов. Люди с востребованными пси-органами становятся культурной и технологической элитой, а остальные — лишь приспосабливаются к требованиям, ощущая смутную неудовлетворенность и неясное томление.

Кем был бы прирожденный хакер, способный взломать высокозащищенные программы, в тридцатые годы двадцатого столетия? Он бы не нашел деятельности, соответствующей его особому способу мышления; более того, его мышление казалось бы ущербным. Он чувствовал бы в себе неясное томление и стал бы, скорее всего, обычным инженером, продавцом или шулером, не удовлетворенным своей жизнью. Его мышление воспринималось бы как не вполне полноценное: требовалось иное мышление — мышление вывода. Идеалом мышления представлялось мышление научное. А у потенциального хакера активизировано комбинаторное мышление, не мышление вывода, а мышление выбора, но это позволяет оперировать огромным объемом дискретной информации. И сейчас этот тип мышления — залог попадания в технологическую элиту.

Какое место в современном социуме отводится прирожденному шаману, кроме психиатрической больницы (есть даже термин для описания спонтанной инициации будущего шамана — «шаманская болезнь») или основателя тоталитарной секты? Какая реализация была бы у наркомана, если бы социум предоставил ему полезную область деятельности?

В сознании многих людей присутствуют психические органы, не нашедшие своей адекватной реализации, поскольку для их полноценной и удовлетворяющей работы нет подходящей деятельности. Как правило, не орган порождает деятельность, а культурный и социальный процесс порождает деятельность, соответствующую тому или иному органу. Люди, психические органы которых востребованы существующими видами деятельности, получают удовлетворение от социально признанной реализации и занимают ведущие места в этой деятельности. Способности других остаются нереализованными.

Мы можем реконструировать те органы, которые были реализованы в прошлом и потребность в которых утрачена сейчас — органы мифа, алхимии, математики «живых чисел» и т. д., — описывая особенности соответствовавшей им деятельности. Но мы не можем дать описание деятельности, соответствующей тем органам, которые никак не проявили себя в истории. Для решения такой задачи необходима особая технология — выявление непроявленного, построение деятельности и ее наиболее дифференцированных технологических форм, отражающих специфику непроявленного органа.

Активизация «спящего» пси-органа напоминает рекомендацию «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», или алхимический тезис: «Темное надо познавать еще более темным, а неизвестное — еще более неизвестным».

Первые смутные «шевеления» пси-органа, отраженные в снах, фантазиях, странных пристрастиях, должны быть спроецированы на пространства культуры и технологии, развернуты в них.

В рассуждении о пси-органах можно оттолкнуться и «от противного». Культурные символы могут быть интроецированы и превращены во внутренний «орган»:

«…обусловленность человеческого развития объектами культуры позволяет рассматривать их как психологические органы или орудия развития…они не просто дают нам некоторое представление о мире, а порождают в нас новый личностный опыт, определенные состояния и качества, которых без нашего взаимодействия с ним не было и быть не могло. Посредством этих органов мы видим то, что не видим глазами»[30].

Символ интроецируется, когда он активизирует соответствующую смысловую зону:

«Только когда символ будет непосредственно пережит субъектом, станет его конкретным жизненным опытом, только тогда он из общечеловеческой ценности превратится в личностную ценность… тогда символ начнет функционировать в реальных жизненных связях субъекта, станет определять его отношение к миру»[31].

Мы же говорим об обратном процессе — не интроекции культурных символов и схем, которые порождают внутренние реальности, а проекции внутренних схем на социокультурные реалии. Если у авторов «источник развития помещен не в самом человеке, а вынесен вовне — в культурно-исторический опыт», то в практике активизации сознания именно смысловые зоны порождают культурно-исторические факты.