Книга Активное сознание - Олег Бахтияров

И никакой радости, восторга и пр. Как-то обыденно, естественно… Вроде ничего не произошло, только все происходит как бы внутри. Предположил бы, что включились все возможные синестезии, что объединились волевое "Я", все чистые смыслы, все формы, восприятия. Тотальное Сейчас. Сон был полноценным и коротким — около 3 часов. Выспался. Остаток ночи созерцал Сейчас лежа.

На следующий день заметил, что внимание приобрело новое качество — вспомню старый эпизод и, легко разобравшись, прощаю, понимая вынесенный урок. День Прощений. Начал практически непрерывно, легко осознавать Сейчас как Вечность, пространство. Внутренний диалог только изредка.

Через пару суток:

Сидя в полулотосе на очередной медитации, где непрерывно осознавал Сейчас из Неподвижности, заметил, как в районе крестца нагревается позвоночник. За несколько медитаций позвоночник нагрелся полностью — позвонок за позвонком, при каждом следующем погружении в медитацию все быстрее.

Ясное переживание поднимающейся внутри трубки-позвоночника жидкости, с каждым разом доходящей все выше и выше. Потом начали разогреваться (не по очереди) чакры. Последними — Аджня и Сахасрара. В конце концов — весь позвоночник раскалился сквозь голову до темечка, и равномерно сильно горячи все чакры. Абсолютная устойчивость и неподвижность тела, дыхание практически отсутствует. Абсолютная ясность. Разогрев канала вдоль позвоночника продолжался, пока жар не заполнил промежутки между чакрами и жар не слился и не начал распространяться дальше вширь.

Никакого страха и управления процессом. Только сверхустойчивое наблюдение и доверие. Все тело разогрелось и вспотело, испарина на лбу. Какое-то время, наверное, минут 10, процесс стабилизировался и перестал распространяться, а потом весь жар начал блекнуть. Начал выходить из медитации. Больше суток после этого ничего не происходило… Потом вечером, лежа перед сном, заметил, что постепенно начали растворяться конечности ног от пальцев вверх, пока не захватило всю нижнюю половину тела. Я заснул. Во сне ничего необычного».

Феноменология, сопровождающая побуждение волевой созидающей активности, чрезвычайно вариативна. Ключевыми ее моментами являются:

— выход «Я» за пределы восприятия (это может быть «прокалывание», «продавливание» визуальной картинки или «падение назад» в зрительное ничто, когда ничто смыкается над падающим «Я»);

— восприятие мира как плоского и безжизненного, иногда агрессивного, стремящегося поглотить практика;

— переживание субъектности как бурлящей или, наоборот, мощной и ровной струящейся активности, создающей радикально новые формы (новые архитектурные стили, литературные сюжеты и т. п.);

— отсутствие дистанции между намерением и реализацией;

— понимание наличия в Мире различных форм взаимосвязей, помимо причинно-следственных.

Глава 15. Пси-органы: функция — язык — игра — культура — технология

15.1. Нереализованные пси-органы

Активизация зоны сознания еще не означает, что ее смысловой потенциал будет полностью реализован. Активизированная смысловая зона должна быть еще развернута, причем не только в формах, доступных наблюдению самого практикующего (т. е. стать содержанием сознания или функцией), но и во внешних ее проявлениях, которые могут быть зафиксированы в знаковых средах или социокультурных фактах.

Все, что доступно сознанию как содержание или функция, отражается в том или ином виде и во внешних проявлениях организма — в морфологически выделенных органах, рисунке электрической активности нервных клеток, выделяемых железами гормонах и т. д. Если есть нечто, доступное осознанию как содержание, значит, есть модальность, которая это «нечто» проявляет, и есть функция, которая предназначена для работы с этой модальностью. Если есть работающая функция, то есть и орган, который эту функцию реализует.

Существуют органы, специально приспособленные для выполнения своей главной функции (органы зрения, слуха, движения и т. д.), органы, которые реализуют вполне определенную функцию, но используются для другой функции (язык — орган вкусового восприятия — используется для реализации речевой функции). Есть функциональные органы, не развернувшиеся в определенные физические образования, но выполняющие свои функции за счет вовлечения разных частей организма в функциональную систему (например, мышление, для которого нет специального морфологического образования).

Морфологически выраженные органы представляют собой как бы мишень, в которую развертывается активизированная зона сознания, превращающаяся в функцию и соответствующую ей «психическую субстанцию».

Функциональные органы формируются культурой (мышление, речь). Как правило, функциональные органы развертываются в «субстанциях» (модальностях) других функций (музыка — при том, что ее смысловая основа независима от аудиальной функции, развертывается в звуковой модальности, равно как и поэзия).

Мы можем говорить о пси-органах — активизированных зонах сознания, которые предшествуют функциям, существуют до их развертывания. Пси-орган развертывается в функцию, функция порождает игру, затем формы культуры и, наконец, технологии. Функция мышления породила прозу, проза — философию, философия — науку, наука — технологии. Функция мышления оказалась полностью развернутой — от пси-органа до технологий. Другие функции дошли до уровня культурных форм (музыка, живопись, кино и многое другое). Многие функции задержались на уровне игры (игра в карты, рулетка — как первичное проявление культурной идеи синхронистичности, еще не реализованной технологически).

Если культурная среда достаточно дифференцирована, то и функция, развертываясь в ней, порождает новые культурные продукты. Ключевым моментом развертывания функции в культуре, а затем и в технологии, становится нахождение (изобретение, формирование) адекватной знаковой среды. Это справедливо не только для мышления. Л. Хайнер[28] так описывает событие, с которого началось бурное развитие музыки в Европе:

«… в 10 веке итальянский монах Гвидо Аретинский придумал нотный стан, поместил на него "невмы" и обозначил длительности. Это была настоящая революция! Не будь этого гениального изобретения, не было бы впоследствии ни симфоний, ни сонат, ни опер, ни балетов…

… Научившись записывать звуки, люди стали изучать и развивать музыку. Возникли первые школы при монастырях и церквях. Здесь изучались, разрабатывались и тщательно записывались самые лучшие напевы, когда-либо созданные людьми. Музыкальные композиции стали усложняться и совершенствоваться. Потомки читали музыку отцов и добавляли что-то свое. Так, от одноголосного Грегорианского хорала европейская музыка пришла к фугам, кантатам и мессам Баха, а затем сонатам и симфониям Гайдна, Моцарта и Бетховена. Если бы о записи музыки вовремя узнали другие народы, они, несомненно, создали бы свою обширную национальную классику».