Книга В субботу вечером, в воскресенье утром - Алан Силлитоу

— Ах, ухаживаешь? — воскликнула хозяйка. — Ну, в таком случае рыбам волноваться не о чем.

Артур расплатился, и она закрыла окно.

— А на рыбалку, думаю, еще найдется время, — сказал он.

Они ступили на подвесной мост и облокотились о перила.

— Я знаю короткий путь назад, — сказал он. — Об автобусе можно не думать.

Его рука обвилась вокруг ее талии, и они смотрели на темно-зеленые камыши, росшие всего в нескольких футах. Вряд ли это можно было назвать даже ручьем, скорее небольшим рукавом протекавшего неподалеку канала. Здесь было довольно мелко, вода казалась совершенно неподвижной, и в ней отражались облака. Они стояли в молчании. Никого рядом не было видно. Ладонь его скользнула по ее спине и остановилась на теплой шее. Он попытался поцеловать ее. Она отвернулась.

— Никто не смотрит. — Он крепко прижимал ее к себе и, глядя вниз на воду, на гладкую поверхность, где в неподвижной прозрачной тишине изящно скользили мелкие рыбешки, все глубже погружался в грустные раздумья. Бело-голубое небо отражалось в воде очертаниями островов, и погружение в их недра казалось загадочным и бесконечным, рыбы проплывали сквозь немыслимые бездны и расселины кобальтовой голубизны. Артур не сводил глаз с прекрасной земной чаши бездонных вод, пытаясь постичь каждую заводь и каждую мель, пока, подобно тишине вокруг, внутри его тоже не установилась тишина, которую не могла нарушить ни единая частица его тела или сознания. В воде их лица не были видны, они сливались с тенями рыб, сновавших посреди стреловидно тянущихся вверх камышей и раскинувшихся лилий, сами же они растворились в водной стихии, словно были ее частью, словно их плоть, когда они погрузятся в воображаемые глубины, ощетинятся острыми когтями мира, более напоминавшими клыки, словно все это им, изгнанникам, давно уже было известно, и теперь они хотят вернуться туда, — а тени их уже там, — и мирные неизведанные глубины манят и манят их, призывая продолжить путь.

Но ни о каком продолжении не было и речи. Рано или поздно тебя просто затягивает в воронку, независимо от того, хочешь ты этого или нет. На поверхности воды возникла зыбь, она разбежалась концентрическими кругами, а потом пришли в действие вневременные силы, и произошел взрыв. И все струйки растеклись и исчезли близ берега, в зарослях камыша.

— Я устала, — нарушила тишину Дорин.

— Пошли. — Артур взял ее за руку и вывел на дорожку.

Срезав, как он и обещал, путь, они вышли к самому уединенному за весь этот день месту, и, влекомые убийственной и неудержимой страстью, легли на землю подле живой изгороди.

По завершении очередного субботнего киносеанса он заявил, что, прежде чем идти к ней домой, хорошо бы выпить кружку пива. К тому же, рассудительно заметил он, на улице дождь и под крышей паба посидеть будет совсем недурно. Но ведь можно поехать на автобусе, возразила она, в нем уж точно не промокнешь, на что он ответил, что не выносит очередей — любых.

— В жизни не стоял в очереди, — заявил он, — и сейчас не собираюсь.

— Но ведь это всего пять минут, — раздраженно бросила она.

— Это слишком долго. К тому же я ведь сказал, кажется, что хочу пива.

— А что, без пинты никак? — Защищаясь от холодных иголок дождя, она подняла воротник пальто. — Поехали ко мне, там тепло. Мама приготовит нам ужин.

В нем взыграл дух противоречия.

— Я хочу выпить пинту, — упрямо повторил он. — И не вижу в этом ничего дурного.

— Ну а я вижу. Ты слишком много пьешь.

— Ничего подобного. С тех пор как мы вместе, я пью вдвое меньше прежнего. Так что не надо мешать мне выпить пинту-другую, когда захочется.

В пабе было накурено и шумно.

— Хорошо, но только одну, — сказала она, входя внутрь.

— Почему бы и тебе не выпить чего-нибудь? — предложил он.

Она остановилась на имбирном с лимонадом, но сесть за столик отказалась, заявив, что в таком случае он не уйдет отсюда до закрытия.

— Ты что, стараешься держать меня на коротком поводке? — засмеялся он. — Ведь мы же еще вроде не женаты.

— Верно, даже не обручены, — насмешливо подтвердила она.

— Так ведь мы и знакомы-то всего несколько месяцев.

— И ты считаешь, что все это время ухаживал за мной? — Она сделала гримасу. — Что ж, кое-кто, может, и назовет это ухаживанием, но я — нет.

— Даже последние две недели? — поддразнил ее он.

— Свинья! — не сдержалась она. — Ты теперь постоянно мне этим в лицо тычешь.

Он повернулся к ней и негромко рассмеялся:

— Знаешь, мне нравится на тебя смотреть, когда ты вот так споришь со мной и ругаешься.

— Лучше бы ты слушал, что тебе говорят, как все остальные, — огрызнулась Дорин.

— Да я бы слушал, если бы не любил тебя.

— Любил! — воскликнула она. — Ты вообще не знаешь, что такое любовь.

— Верно, дорогая, знаю я немного. Но все же немного побольше твоего.

— Нет, ты чокнутый, — покачала головой Дорин, — просто ненормальный.

— О господи, — покачал головой Артур, — и вся эта суета только из-за того, что мне захотелось выпить пинту, а тебе не удалось настоять на своем. Ты бы лучше на себя посмотрела, как ты пьешь свое имбирное. Любой решит, что ты родилась в трактире. Да, если бы я не любил тебя, постыдился бы прийти сюда вместе с тобой.

Она прикусила губу и сердито посмотрела на него.

— Любой подумает, что мы уже женаты, — выпалила она, — такие вещи ты говоришь и так себя ведешь. Все по-своему делаешь.

— А разве ты этому не рада? — требовательно спросил он все в той же небрежной, столь раздражающей ее манере. — Разве тебе это не нравится? А ведь это единственное мое право, которое я буду отстаивать всегда, и тебе это известно.

— О господи, — вздохнула она, — будь мы где-нибудь еще, я бы тебе голову разбила, честно.

— Бьюсь об заклад, Дорин Грэттон, так бы оно и было. Но и за мной бы не заржавело, и это тебе тоже известно, так?

— Ну, и много бы ты с этого получил? — уже помягче проворчала она и, вспомнив, что он говорил про радость и про то, что ей якобы по душе, добавила: — Да, кстати, кто тебе сказал, будто мне это нравится? И уж в любом случае не благодаря тебе, можешь быть уверен.

— А кому же еще? Мне-то уж не ври. Ты что, забыла, как говорила мне, что тебе это нравится? Прям не знаю, всегда скажешь что-нибудь, а потом выясняется, что имела в виду совсем другое.

Она замолчала и не пыталась возражать, когда он заказал себе очередную кружку пива. Он предложил ей сигарету, она отказалась, и он закурил сам, с нажимом чиркнув спичкой по коробку.

— Ты думаешь, что ты петух в курятнике, — продолжала она, имея в виду: «Дай срок, и я приберу тебя к рукам, можешь не сомневаться».