Книга Главная тайна ГРУ - Анатолий Максимов

Те, кто готовил книгу «Записки Пеньковского», схватили суть верно, не предполагая, что это был «информационный шум». Пеньковский, судя по книге «Шпион, который спас мир», говорил о себе правду, лишь кое-где ее изменял, дополняя деталями и усиливая акценты. Все это работало на легенду.

Известно, что Пеньковский не был обижен памятью еще с детства. И позднее, например в Киевском артиллерийском училище, он знал таблицы расчетов стрельбы наизусть. Но чтобы создать «информационный шум», надо обладать эрудицией. Если бы Пеньковский не был начитан, не знал литературы, истории, особенно военной, не окончил две академии, он не смог бы выдержать 17 бесед с четырьмя асами СИС и ЦРУ. На этих встречах он должен был манипулировать сведениями широкого диапазона и… не запутаться в создаваемой им паутине легенды.

В общем, как мне представляется из опыта собственных встреч с канадцами, «шум» был создан значительный (с его устными и документальными сведениями работало в США 20 человек, а в Британии — 10). Пеньковский «шумел» и в годы «турецкого периода». На него работала атмосфера в советском посольстве в Анкаре: «напряженка» в отношениях сотрудников ГРУ и КГБ. Там эта «атмосфера» позволила начать поиски контактов с турецкими спецслужбами и их западными партнерами. Мотивы? Обида за жену и грубость генерала ГРУ стучали ему в сердце. Он писал в парторганизацию ГРУ о самодурстве генерала-резидента, который своим поведением вредил оперативной работе. А вовне пошла информация о Пеньковском — сутяжнике, конфликтном человеке…

Именно это письмо, принципиальное по своей сути, заставило обратить на Пеньковского внимание руководства ГРУ, которое вместе с КГБ готовило акцию по заданию ЦК партии в плане дезинформации и дискредитации Запада в его происках против СССР. «Недовольный офицер ГРУ» был подходящим фигурантом в акции тайного влияния. А его боевой опыт говорил о возможности использования фигуранта в сложной игре с подставой.

Попытки Пеньковского выйти в Анкаре на контакты со спецслужбами могли быть проверены западными разведками — что и было сделано. По задумке КГБ-ГРУ, Пеньковский должен был исчезнуть из Турции (в ореоле выгнанного из собственной резидентуры) и ждать выхода на него противника уже на территории СССР, то есть в Москве.

Когда ГРУ и КГБ объединили свои усилия в подготовке масштабной акции стратегического значения, среди исполнителей оказался Пеньковский с его «кляузным турецким периодом». Исподволь стали готовить легенду его «контрреволюционного прошлого» — отец-белогвардеец — якобы из-за этого Пеньковский был снят с поездки в Индию, но оставлен в ГРУ как ценный специалист. А чтобы усилить его «разведвозможности», Пеньковского ввели в состав мандатной комиссии для зачисления в ВДА — разведывательную академию. Можно только удивляться, как на Западе заглотнули эту приманку. Они могли просчитать, что Пеньковского на пушечный выстрел не должны были бы подпустить (с таким-то прошлым?!) к кадрам… А тут — «щуку» с «контрреволюционным душком» бросили в реку. Затем Пеньковский стал руководить подготовительными курсами для поступающих в академию. И как представляется, когда легенда-приманка была готова, Пеньковского вывели «под крышу» в ГК КНИР в конце 1960 года. С позиции этого комитета он стал доступен для Запада.

Время шло, но официальные контакты Пеньковского с иностранцами были вне поля зрения западных спецслужб. КГБ-ГРУ хотелось выйти на ЦРУ — главного противника в борьбе советских разведок. Позднее стало известно, что настойчивые попытки Пеньковского контактировать с западными официальными представителями в Турции были замечены. Но на уровне разведывательного сообщества НАТО было принято решение: в контакт с Пеньковским не вступать — это могла быть подстава с советской стороны.

Когда через Джорджа Блейка стало известно, что в недрах спецслужб Запада имеется такое решение, то отказ Пеньковского от поисков контактов с Западом только подтвердил бы эту версию: да, действительно, в Турции он был подставой.

В КГБ-ГРУ решили пробиваться к американцам. Так появилась серия подходов Пеньковского к студентам и западным бизнесменам. Он писал на Запад о желании работать на них. И, судя по японской поговорке: если долго стрелять в ручей, то обязательно попадешь в рыбу, — контакты возымели успех.

В письме Пеньковского в адрес Запада содержалась мысль: радеющий за мир на планете человек и здорово обиженный Советской властью хочет разоблачить планы советского руководства, или, как говорится в книге Джибни, «снять пелену таинственности с этих планов».

Обе наши спецслужбы тщательно проанализировали ситуацию с отказом от встреч с Пеньковским и пришли к выводу, что опасения американской стороны оправданны. Особенно на фоне громкого процесса над Гарри Пауэрсом, незадолго до этого представшим перед советским судом за шпионские полеты над Советским Союзом. Родилась идея: нужно подойти к американцам… через англичан — КГБ был известен весь состав их резидентуры при британском посольстве в Москве. Англичане могли реально использовать открывающиеся разведвозможности в лице Пеньковского, ибо ГРУ и Минобороны были для них более чем привлекательные организации.

Так оно и случилось. Правда, в этом «деле» с СИС сыграли злую шутку прежние многочисленные провалы ее «на британско-советском тайном фронте». Они обменяли свой престиж на «наживку» с советской стороны — эту закономерность верно уловил английский контрразведчик Питер Райт, который подробно развернул «тезис с наживкой» в «деле Пеньковского» в своей книге «Охотники за шпионами».

Сведения о структурах и личных составах ГРУ и ГК КНИР, переданные Пеньковским на Запад, не были открытием для СИС и ЦРУ. Еще до него эти «секреты» были у них на руках от перебежчиков из этих организаций. Но в списки и характеристики людей наши спецслужбы внесли коррективы. Такая «достоверная» информация стала «лакмусовой бумажкой» в подтверждении «преданности» Пеньковского Западу.

Когда англичане «клюнули» на приход Пеньковского к ним, на свет божий появилась лекция по организации связи с агентурой в США. Лекцию подготовил сотрудник ГРУ Приходько, только что возвратившийся из Штатов и известный американским спецслужбам. Приходько составил личные впечатления и рекомендации по этой проблеме и его рукопись была стремительно издана в разведывательной академии, причем специально для передачи на Запад. Конечно, не в одном экземпляре. Это была «сборная солянка» из всех материалов по США, начиная чуть ли не с 20-х годов, — эдакое рассуждение на тему. Такая лекция-пособие — обычное явление после работы разведчика за рубежом.

Рассуждения Приходько «на тему» правильно оценил Джибни: лекция носила назидательный характер с позиции человека, работавшего в США. «Коллеги» из СИС и ЦРУ не подозревали, что подполковник Приходько, далеко не ас в военной разведке, подготовил свою лекцию в «свободном полете» его личных взглядов. Стенограмма этой лекции нужна была для передачи в СИС, но с прицелом на ЦРУ.

Бедный Джибни! Он возвел стенограмму лекции в культовый подход агента Пеньковского к разведработе с Западом. Вот его оценка этого факта: «Вынести секретную стенограмму лекции Приходько из ГРУ — это уже сам по себе поступок из ряда вон выходящий. Никогда раньше оперативные методы современной спецслужбы не формулировались с такой обнаженной ясностью. Редко какой документ давал более полное представление об ограниченности советского мышления, чем эта попытка нарисовать объективную картину другой страны и ее культуры».