Книга Сальватор. Том 2 - Александр Дюма

Сейчас вам принесут стол, бумагу, перья и чернила, и если за время этого обсуждения, которое вы можете считать верховным судом, вам нужно будет оставить какие-нибудь письменные распоряжения, выразить последнюю волю, написать завещание родным и близким, запишите свои желания, и мы клянемся, что они будут в точности исполнены.

– Но чтобы завещание было признано законным, нужен нотариус, даже два! – вскричал г-н Жакаль.

– Только не для собственноручного завещания, сударь. Как вы знаете, такой документ, от начала и до конца написанный рукой завещателя, – самый безупречный документ, когда завещатель физически здоров, а также находится в здравом уме. Здесь есть сто свидетелей, которые при необходимости подтвердят, что, когда вы составляли и подписывали свое завещание, вы были как нельзя более здоровы. Вот стол, чернила, бумага и перья. Пишите, сударь, пишите. Мы не будем вам мешать и удалимся.

Говоривший подал знак, и присутствовавшие, словно только и ждавшие этого знака, разом отступили и словно по волшебству исчезли за деревьями.

Перед господином Жакалем стояли стол и стул.

Сомнений быть не могло: перед ним лежала гербовая бумага, а исчезнувшие люди должны были вот-вот появиться снова и объявить ему смертный приговор.

Оставалось написать завещание.

Господин Жакаль понял это и почесал в затылке со словами:

– Дьявольщина! Все обернулось еще хуже, чем я полагал.

О чем же подумал г-н Жакаль прежде всего, как только осознал, что конец близок? О завещании? Нет. О добре, которое он мог бы принести, и зле, которое причинил? Нет. О Боге? Нет.

О черте? Нет.

Он подумал о том, что недурно было бы понюхать табачку:

он не спеша взял щепоть, с наслаждением втянул ее в себя и, захлопнув табакерку, про себя повторил:

«Да, все обернулось еще хуже, чем я полагал».

В эту минуту он с горечью подумал, что девственные леса Америки с пумами, ягуарами и гремучими змеями в тысячу раз безопаснее, чем сказочный лес, в котором он находится.

Что же делать? За неимением лучшего он взглянул на часы.

Но он был даже лишен радости узнать время: накануне г-н Жакаль был так занят, что забыл завести часы, и теперь они остановились.

Наконец он бросил взгляд на бумагу, перо, чернила; автоматически сел на стул и облокотился на стол.

Это отнюдь не означало, что г-н Жакаль решил написать завещание. Нет, для него не имело значения, умрет он, завещав свое добро, или без завещания. Просто у него подгибались колени!

Вот почему, вместо того чтобы взять перо и нацарапать на бумаге какие-нибудь буквы, он уронил голову на руки.

Он лежал так с четверть часа, глубоко задумавшись и совершенно не замечая, что происходит вокруг.

Вдруг он почувствовал, как кто-то сдавил его плечо.

Он вздрогнул, поднял голову и увидел, что вокруг него снова столпились карбонарии.

Смотрели они еще более мрачно, а их глаза горели ненавистью.

– Ну что? – спросил у г-на Жакаля человек, тронувший его за плечо.

– Что вам угодно? – отозвался начальник полиции.

– Вы намерены оставить завещание?

– Мне нужно еще немного времени.

Незнакомец вынул часы. Накануне он был, видимо не настолько занят, как г-н Жакаль, он успел завести часы, и они ходили.

– Сейчас десять минут четвертого утра, – доложил он. – У вас есть время до половины четвертого, то есть двадцать минут, если, конечно, вы не хотите покончить с этим вопросом немедленно: в таком случае вам не придется ждать.

– Нет, нет! – живо возразил г-н Жакаль, подумав о том, какие разнообразные события могут произойти за двадцать минут. – Напротив, я должен указать в этом важнейшем документе на чрезвычайно серьезные обстоятельства. Я даже сомневаюсь, хватит ли мне двадцати минут.

– Придется вам постараться, чтобы хватило, учитывая, что у вас не будет ни секундой больше, – предупредил человек, выкладывая часы на стол перед г-ном Жакалем.

Затем он отошел назад и занял свое место среди окружавших г-на Жакаля заговорщиков.

Тот бросил взгляд на часы. Одна минута уже истекла. Ему показалось, что часы стали тикать быстрее и стрелка движется прямо на глазах.

Он едва не лишился чувств.

– Что же вы не пишете? – спросил все тот же человек.

– Сейчас, сейчас, – ответил г-н Жакаль.

Судорожно сжав перо, он стал водить им по бумаге.

Понимал ли он сам, что пишет? Этого мы утверждать не можем. Кровь прихлынула к голове, в висках у него стучало, ему казалось, что вот-вот его хватит апоплексический удар. Зато он почувствовал, как его ноги остывают с пугающей быстротой.

Обступившие его люди не издавали ни звука, ветви деревьев будто замерли, ни одна травинка на земле не смела шевельнуться.

В ночной тиши слышался лишь скрип пера да изредка – звук рвущейся под пером бумаги: так нервна и порывиста была водившая пером рука.

Желая передохнуть, г-н Жакаль поднял голову и огляделся или, скорее, попытался это сделать. Однако он сейчас же снова уткнулся в свою бумагу, испугавшись мрачных лиц вокруг.

Господин Жакаль не мог продолжать.

Человек с часами подошел к нему и сказал:

– Пора заканчивать, сударь: ваше время истекло.

Господин Жакаль вздрогнул. Он заявил, что на дворе довольно холодно, а он не привык работать на свежем воздухе, особенно по ночам, что рука у него дрожит, как могли заметить присутствовавшие, и, учитывая обстоятельства, он просит у собравшихся снисхождения. Словом, он собрал все возможные причины, какие обычно находит любой человек за минуту до смерти, чтобы хоть на несколько мгновений оттянуть развязку.

– У вас есть еще пять минут, – сказал все тот же человек, возвращаясь в ряды карбонариев.

– Пять минут! – вскричал г-н Жакаль. – Да как вы можете?! Чтобы обдумать завещание, написать его, подписать, перечитать, сверить!.. Пять минут на работу, на которую требуется месяц, да еще в полнейшем спокойствии! Признайтесь, господа:

то, что вы мне предлагаете, просто безрассудно!

Карбонарии его не перебивали. Затем уже знакомый нам человек подошел и бросил взгляд на часы.

– Пять минут истекли! – объявил он.

Господин Жакаль закричал.

Круг сомкнулся, и г-ну Жакалю показалось, что он сейчас задохнется за этой стеной из человеческой плоти.

– Подпишите завещание, – приказал человек с часами, – и давайте на этом закончим.

– У нас есть более неотложные и важные дела, чем ваши, – прибавил другой карбонарий.

– И так времени уже потеряно предостаточно, – возмутился третий.