Книга Звук снега - Кэтрин Кингсли

– Я пойду сама, спасибо, – ответила она. – Рада сообщить, что силы ко мне возвращаются. Я стараюсь постоянно маршировать в своей клетке, чтобы привести в нормальную форму мышцы.

– Звучит как рассказ льва из зоопарка, требующего предоставить ему свободу на том основании, что за время, прошедшее после пленения и связанных с ним издевательств, он стал чувствовать себя лучше и готов вернуться к прежней жизни.

– Я не буду кусаться, обещаю, – сказала Джоанна, умиротворенно улыбаясь. Какой бы усталой она ни была, Гаю всегда удается ее развеселить. – А раньше разве кусалась?

– Да, и довольно злобно, когда срабатывал твой инстинкт защитницы. Если развить тему зоопарка, Майлз для тебя – как львенок, а Лидия – львица-сестра. Отсюда агрессивная настороженность по отношению к льву-самцу, который решил вмешаться в ваши дела или, упаси боже, не исполняет своих обязанностей. Впрочем, надо признать, что некоторые укусы были вполне заслуженными. – Он набросил шаль ей на плечи и протянул руку. – Идем?

Джоанна ухватилась за нее, но постаралась встать самостоятельно.

– И куда мы пойдем? – спросила она. Неожиданное освобождение вызывало приятное волнение.

– А-а… – загадочно произнес Гривз. – Потерпи немного и узнаешь. Думаю, что легче всего из детского крыла нам будет спуститься по задней лестнице. Это избавит тебя от теплых шумных встреч и приветствий, и что еще важнее, это самый короткий путь, правда, не самый приятный в плане эстетики. Не возражаешь?

Джоанна покачала головой.

– Я же сказала, что чувствую себя совершенно нормально. Этого ужасного доктора надо бы самого заставить месяц пролежать в постели и посмотреть, как ему это понравится.

– Уверяю тебя, что он сразу стал бы царапаться и брыкаться. Доктора не знают, каково выполнять их рекомендации. Лично я окончательно решил, что тоже не буду их слушать. Ты достаточно насиделась в заточении.

Они прошли к задней винтовой лестнице, которой Джоанна никогда не пользовалась по причине крутизны. Трудно было поверить, что нашелся архитектор, придумавший для детей столь вероломное сооружение, свалиться с которого и сломать себе шею маленькому человечку ничего не стоило. Джоанна могла бы поспорить, что именно эту лестницу использовала миссис Лоппит, выводя Майлза на принудительные прогулки.

– Извини, – сказал Гай, неожиданно наклоняясь и беря ее на руки. – Опасная территория. Я на всю жизнь запомнил, как самым ужасным образом полетел отсюда вниз, когда мне было семь лет. Еще повезло, что я отделался только сломанной рукой.

– Ты прямо читаешь мои мысли, – ответила Джоанна, обхватывая руками его шею и крепко прижимаясь. – Я как раз думала о том, как страшно и трудно передвигаться по такой лестнице ребенку.

– Ты права. Однако должен напомнить тебе, что эта часть дома строилась вовсе не для детей. То, что осталось здесь от оригинальной конструкции, было некогда цистерцианским аббатством. В елизаветинские времена родоначальник нашего семейства купил его и почти полностью перестроил.

Джоанна кивнула. Она старалась быть внимательной, но ей было вовсе не до глубоких размышлений об архитектуре. Она вдыхала будоражащий аромат Гая, наслаждалась ощущением силы его рук и сладостью, которую дарили их объятия.

– А часовня? – спросила Джоанна, только чтобы показать интерес к теме.

– О, она и будка привратника у ворот сохранились в первозданном виде с четырнадцатого века, – сказал Гай, вступая на нижнюю ступеньку предательски изгибающейся лестницы и толкая одной рукой входную дверь. – После приобретения этой усадьбы представители семейства де Саллиссов лет двести им фактически не занимались, но затем принялись активно сдувать пыль веков, и в итоге неперестроенным в доме осталось только это крыло. Так что его можно добавить в список оригинальных построек к домику привратника и часовне. Кстати, в часовне ты можешь посмотреть, каким был знаменитый родоначальник семейства де Саллиссов. Над захороненными там его останками стоит памятник. Честно говоря, судя по статуе, он был весьма чопорным и самодовольным человеком.

Гай осторожно поставил Джоанну на ноги, и она призналась себе, что это ее огорчило. Продолжить прогулку прежним способом было бы куда приятнее.

– Идем, – сказал Гривз, взяв ее под руку, – уже совсем близко.

Джоанна глубоко вдохнула свежий воздух, необыкновенно вкусный.

– О, будь благословенна свобода! – радостно произнесла она.

– Я и не догадывался, что ты ощущала себя до такой степени связанной по рукам и ногам, – несколько удивленно произнес Гай. – Мы с Майлзом плохо развлекали тебя?

– Вы развлекали меня великолепно, лучше некуда, и я очень благодарна вам за то, что вы сделали для меня, – сказала Джоанна, любуясь клумбой с желтыми первоцветами. – Но это не то же самое, что иметь возможность выходить и приходить, когда захочется.

– Согласен, – ответил Гай, – это разные вещи. И то, что ты сумела перенести все это, характеризует тебя как очень мужественного человека.

Джоанна не успела ответить, поскольку в этот момент они свернули за угол и все ее внимание было приковано к тому, что она увидела. В центре сада стоял мольберт с закрепленным чистым холстом. Рядом находился столик, заваленный красками, кистями и прочими требующимися живописцу приспособлениями и инструментами.

Возле этого богатства, размахивая руками, скакал Майлз с сияющими от радостного возбуждения глазами.

– Нравится тебе наш сюрприз, Джоджо? – спросил он, бросаясь к ней.

Будучи не в силах что-либо сказать, она просто кивнула, затем посмотрела на Гая и поднесла предательски подрагивающую руку ко рту. Нельзя плакать. Она не расплачется сейчас!

– Нравится тебе наш сюрприз, Джоджо? – мягко повторил вопрос Гай, улыбаясь кончиками губ.

– Да, – сумела она сказать сдавленными голосом, – очень нравится. Я… Я даже не знаю, как благодарить тебя.

– Отблагодаришь меня, изобразив на этом холсте свое самое сокровенное желание, – ответил он, кладя руку на ее запястье.

Самое сокровенное желание… О, как после этого найти силы, чтобы уехать от него?

Усилием воли преодолев охватившее ее оцепенение, Джоанна опустилась на одно колено перед Майлзом.

– Спасибо тебе, малыш. Ты и твой папа очень-очень сердечные и заботливые люди.

Она поцеловала мальчика в щеку и погладила по согретым солнечным теплом волосам, таким же шелковистым, как у отца. Свою шапочку Майлз, как и обычно, потерял где-то по дороге.

Он обнял ее ручкой за шею и склонился к самому уху.

– Папа сказал, что ты, возможно, заплачешь, – прошептал он.

Джоанна рассмеялась, стараясь тайком смахнуть слезы до того, как их заметят Майлз и Гай.

– Почему же я должна плакать в такой счастливый для меня день? – спросила она, щекоча Майлза.