Книга Тайники души - Линн Остин

– Элиза, – мягко позвал Гейб, – с вами все в порядке?

Он опустил руку мне на плечо, но, почувствовав, как я напряглась, быстро убрал ее. Я вытерла глаза кулачками.

– Да… все в порядке.

– Надеюсь, я не сделал ничего такого, что могло бы вас расстроить.

– Это не из-за вас. Все будет в порядке.

Гейб поставил стул рядом со мной и присел, положив локти на стол.

– Я просто боюсь, что, когда мы так проводим время, это воскрешает слишком много воспоминаний и… вы тоскуете по мужу.

Я с удивлением уставилась на него.

– Дело вовсе не в этом! Сэм никогда не мог вот так проводить время со мной и детьми! Просто… – Я покачала головой. – Не важно.

– Элиза, вы можете рассказать мне обо всем, что вас тревожит. Вы можете мне доверять.

– Правда, могу? – сердито рявкнула я в ответ. – И тогда вы тоже доверитесь мне и раскроете все свои секреты?

Гейб посмотрел на меня, и я видела, что он борется с собой. Это было написано в его глазах. Там плескалась боль от потери, разрывающая его изнутри. Когда я впервые встретила Сэма, у него в глазах были такие же эмоции. Но Гейб, казалось, испытывал еще более сильные мучения. Мне стало жаль его и захотелось извиниться, но было уже слишком поздно. Гейб отодвинул стул и вышел.

* * *

Через несколько дней после того, как мы играли в бейсбол, Люк пришел домой из школы невероятно рассерженный. Я видела, как мальчики идут по дороге к дому, дерутся друг с другом, толкают один другого, а это редко случалось.

– Что это с вами? – окликнула я их. Мы с Гейбом работали возле амбара. – Перестаньте, пока один из вас не поранился.

– Это Люк начал, мама, – ответил Джимми. – Всю дорогу он пытается затеять драку.

Люк попытался ударить Джимми и промазал.

– За-за-заткнись.

– Люк, подойди ко мне на минутку, – позвала я.

Но сын проигнорировал мою просьбу. Он забежал в дом, не сказав ни слова. Мы с Гейбом как раз выпрягали лошадь из культиватора. Я решила немедленно со всем разобраться, как только мы закончим. Я собиралась войти в дом через пару минут, но тут из него выбежала плачущая Бекки, а за ней как вихрь пролетел Люк.

Все, чего я смогла добиться от всхлипывающей дочки, – это то, что Люк сделал что-то плохое, чтобы она заплакала. Я предоставила утешать малышку тете Батти и пошла за Люком.

Нигде не найдя его, я подошла к амбару. Я услышала, как Гейб что-то бормочет лошадям, подкладывая им корм, затем увидела рыжие волосы Люка и заметила, как сын скрылся за стогом сена.

Он все еще всхлипывал. Тут Гейб поспешил посмотреть, кто же зашел в амбар.

– Эй, дружок, что случилось? – спросил Гейб. – Нет-нет, подожди минутку, Люк. Не убегай. Иди сюда. Мы ведь друзья, правда? Расскажи, что произошло?

Люк не отвечал и продолжал шмыгать носом, словно все еще плакал.

Они не заметили меня: я стояла за дверью, прислушиваясь.

– Сегодня что-то стряслось в школе, правда? – сказал Гейб. Он не спрашивал, а скорее утверждал. – Думаю, я догадываюсь, что случилось, – поизнес он. – Дай мне три попытки, хорошо? Если я угадаю твой секрет, то расскажу тебе свой. Договорились?

Я не услышала ответа сына, но, судя по тому, что Гейб продолжал говорить, он наверняка получил молчаливое согласие.

– Хорошо, дай подумать. Возможно, какие-то оболтусы в школе дразнили тебя из-за того, что ты не можешь изменить. Например, за то, что у тебя рыжие волосы или нет отца. Их поддразнивание разозлило тебя, расстроило и смутило, и, прежде чем ты смог понять, что происходит, ты пришел домой и выплеснул на всех свои эмоции. Я прав?

– Как вы догадались? – восхищенно спросил Люк.

– Это мой маленький секрет. Обещаешь никому не рассказывать? – Гейб заговорил тише, и мне пришлось прислушиваться. – Когда я учился в школе, другие дети все время насмехались надо мной, потому что мне было трудно разговаривать. У меня просто не получалось выговаривать слова правильно. Я прекрасно знал, что хочу сказать, но язык не произносил этого, будто на нем висел огромный замок.

– И вы за-заикались, как и я?

– Все время.

– Правда, мистер Арфи?

– Клянусь! Чтоб мне провалиться! Но я заикался гораздо сильнее, чем ты. Я даже не мог закончить предложение. Теперь, когда я вырос, я знаю, почему это происходило.

Гейб надолго замолчал, и я не была уверена, что он доскажет Люку свою историю. Когда мужчина наконец заговорил, его голос звучал по-другому, тише и одновременно сильнее.

– Когда я был ребенком, я боялся отца. Он очень громко разговаривал, когда был зол, он кричал так, что дрожали стены, а зол он был постоянно и в основном на меня. Он возлагал на меня очень большие надежды, потому что я был первенцем, но я не мог ничего сделать так, чтобы ему понравилось. Иногда у меня внутри все сплеталось в такой тугой узел, что я боялся заболеть, и, когда он меня о чем-то спрашивал, узел сковывал и мой язык; я совершенно не мог говорить. Чем больше отец кричал и сердился на меня, тем х-хуже мне становилось.

Я услышала в голосе Гейба такие сильные эмоции, особенно когда он запнулся, что сразу поняла – он не выдумывает.

– Об-бещаете никому не рассказывать то, что я скажу? – тихонько спросил мальчик.

– Обещаю.

– Я б-боялся своего д-деда.

Услышав слова сына, я почувствовала, как мои глаза наполнились слезами. Я вспомнила, как после смерти Сэма Люк стал повсюду следовать за дедушкой Уайаттом, нуждаясь в любви и внимании, которые давал ему отец, но старик был не способен на проявление привязанности. Вместо этого Фрэнк демонстрировал гнев. Он был жадным и злым, и все его чувства подчинялись этим двум эмоциям. Поэтому если один из мальчиков тревожил или пугал Фрэнка, тот в ответ сердился. Даже если Фрэнк когда-либо любил своих детей или внуков, он не знал, как им об этом сказать.

– А еще знаете что? – спросил Люк.

Мальчик почти шептал. Я замерла, чтобы не сломать веточку и не скрипнуть половицей.

– Я был с де-дедушкой, когда он уп-пал.

Я вздохнула, даже не заметив, что задержала дыхание и мои легкие пылают.

Гейб мягко переспросил:

– Ты имеешь в виду тот день, когда он умер?

– Ага. Дедушка упал и… посмотрел на меня. Он попросил помочь, но я уб-бежал.

– Потому что испугался, Люк?

– Нет, потому что я з-злился. Дедушка не помог папе, когда он заболел, а я не п-помог дедушке.

Я закрыла лицо руками и заплакала. Господи, помоги! Я бы, наверное, поступила с Фрэнком так же, обратись он за помощью ко мне. Но это разбило мне сердце – известие о том, что мой ребенок носил такую тяжесть на душе и пытался справиться с ней в одиночку. Я уже собиралась выдать себя, подбежать и обнять Люка, но тут услышала голос: