Книга Императрица Солнца - Йен Макдональд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Бесшумное электротакси высадило ее у входа в Хакни — высокой кирпичной стены трущоб Бетнал-грин. Водитель ни за что не соглашался ехать дальше.
— Да и вы смотрите в оба, дамочка. Сборище чертовых пиратов, вот кто эти аэриш.
— Non piratas, sed pilotous, — сказала Шарлотта Вильерс на чудовищной смеси классических языков — шутка, настолько выше понимания простого таксиста, насколько возвышались над ней покрытые копотью своды древней постройки: этаж на этаж, глыба на глыбу. Говорили, что новые ярусы целыми блоками возводились внутри старых, трущоба на трущобе.
— Что вы сказали?
Не пираты, а пилоты. Так шутка звучала смешнее, хотя все равно слабовато. Мертвые языки не слишком подходят для каламбуров.
— Спасибо, я учту.
Над головой прогрохотал поезд — сводчатые помещения усиливали звуки. Искры посыпались сверху.
В своем мире Шарлотте Вильерс не доводилось бывать в Великом порту Хакни. Импровизированный рынок раскинулся в арке ворот. Здесь торговали одеждой по местной моде, безделушками, горячей едой, пивом с пряностями, крадеными вещами и контрабандой из Америк и Высокой Бразилии. Янтарь в руках торговца привлекал взгляд. Возгласы на местном арго, уханье современных ритмов. Зрелище завораживало. Лабиринт палаток и прилавков незаметно переходил в территорию порта. Шарлотта Вильерс осознала, что находится в порту, только когда кирпичные своды над головой сменились пришвартованными дирижаблями, а солнечный луч, проникший между двумя массивными корпусами, упал ей на лицо.
— Мне нужен дирижабль, — обратилась она к цветущей жизнерадостной матроне, закутанной в шали и хлопотавшей у прилавка с горячим варевом — Что это?
— Лобскаус, дона. Матросское рагу. Хотите бижу миску?
— Нет, спасибо.
Шарлотте Вильерс не хотелось признаваться, что пахло варево отвратительно. По крайней мере, пока толстуха не объяснит ей, как добраться до портовой конторы. Причальный мастер, краснолицый, в костюме с искрой и бриллиантовой запонкой на вороте сорочки, провел линзой над монитором и прокрутил цифры вниз.
— Только вчера вернулся из Кобенхавна. Двадцать седьмой док. Хотите карту?
— Пожалуйста.
— С вас еще две монеты.
Шарлотта Вильерс протянула ему деньги с Земли-З. Ей уже удалось обмануть железнодорожного кассира и таксиста — что уж говорить про скучающего портового служащего.
Карта, еще теплая после принтера и воняющая свежими чернилами, привела ее на задворки старого Хакни, в лабиринт кривых улочек, ночлежек, пабов и забегаловок, втиснутых между складами и караван-сараями, словно извечный вопрос аэриш: бабло, бабло, у вас не найдется лишней монетки для бедного оми?
Вокруг Шарлотты Вильерс сновали автопогрузчики, прямо над ее головой скрипучие канатные тельферы транспортировали массивные грузовые контейнеры, а высоко над этим хаосом возвышались дирижабли, пришвартованные к спицам-причалам по четыре, словно лепестки цветов из стали и нанокарбона. Их мостики сияли огнями, люки были распахнуты, а брюхо покрывали короны и розы, единороги и драконы, свастики и глаза. Гора, орлы и ангелы, мадонны и скелеты: пантеон аэриш, народа воздухоплавателей.
Двадцать седьмой док оказался тридцатиметровым стальным деревом посреди скопища складов. На краю опущенного грузового люка сидел высокий мужчина в длинном плаще с пелериной и в шляпе с дерзко заломленным черным пером. Худощавое лицо с козлиной бородкой, в глазах — острый ум. Ошибиться было невозможно в любом из миров.
Шарлотта Вильерс улыбнулась:
— Этот дирижабль называется «Эвернесс»?
— Так и есть.
— Я ищу его хозяина.
Высокий мужчина с козлиной бородкой сдвинул шляпу на затылок.
— Вы уже нашли его, мэм. Майлз О'Рейли Лафайет Шарки, хозяин и капитан дирижабля «Эвернесс».
Свет! Свет был вокруг, свет обнимал его, свет сиял сквозь него так интенсивно и долго, что ему начинало казаться, что свет отбелит органы внутри его тела. Запечатлен в свете. Стал светом.
Начальный свет. Тот, что сияет между галактиками. Как долго он здесь пробыл? Бессмысленный вопрос. Здесь не было времени. И пространства. Он был везде и нигде. Он был всем и ничем.
Затем свет раскололся, словно оконное стекло от удара бомбы, и на него обрушилась тьма. Он падал во тьму. И тьма была благом. Великая, мягкая, бесконечная тьма.
«Так вот на что похожа смерть!» подумал он.
Он жив?
Значит, жив.
Показатели жизненно важных функций в норме, первый министр. Разумеется, нет никакой уверенности, что там внутри.
«Я слышу вас! Я пытаюсь с вами заговорить. Слушайте! Вы меня слышите?»
Как долго он здесь пробыл?
Технически в состоянии Планка нет ни времени, ни пространства. Так что ваш вопрос лишен смысла.
Прошу вас, профессор, объяснитесь. Я не ученый.
Девять дней после кризиса. Мы ни в чем не уверены. Определенно не человек. Все, что у нас было, это слабый резонанс. Мы зацепились за него и выделили структуру. С тех пор мы пытались совместить ее с нашим миром.
Структуру... А откуда он?
Из другой Вселенной.
Из другой Вселенной. От ваших слов меня бросает в дрожь. Постойте, его губы движутся/
— Я слышу вас
Сестра, промойте ему глаза!
Мягкие влажные прикосновения к векам смыли засохшие корки.
Я первый министр Эсва Аариенсис с Объединенных островов. Вы находитесь в больнице.
Он открыл глаза. Закричал. Свет: настоящий свет. Он болезненно прищурился. Флуоресцентные лампы на потолке, лица смотрят на него сверху вниз. Мужчина в костюме с высоким воротом, хорошо одетая женщина, еще одна в белом монашеском одеянии. И снова свет: большое окно. Он попытался привстать на локтях, свет неудержимо влек к себе. Башни, небоскребы, шпили, сверкающее стекло, инверсионные следы летательных аппаратов, клочья высоких облаков, световые арки во всю ширину высокого голубого неба.
— Где я?
Вы на Земле.
— На Земле? А как быть с этим? — Он недоуменно повел рукой.
Выше небоскребов, аэропланов, облаков и таинственного движущегося света в небе висел еще один голубой мир, такой огромный, что ладонью не заслонить. Мир морей и зеленых лесов, желтых пустынь, белых снегов и гигантских облачных спиралей.
Тише, тише.
У вас шок.
Теперь вы в безопасности.
Как вас зовут..
Вы помните, как вас зовут?