Книга Завтра нас похоронят - Эл Ригби

— Прекрати цирк, Чарльз. Прекрати.

— За что, Гертруда? — тихо спросил он.

Она не знала ответа. Наверно их было слишком много. Пустые мечты о светлом будущем науки. Виктория Ланн — куколка, которая во всём пыталась быть лучше. Маленькая орущая девочка, которую пришлось вынашивать девять месяцев.

И поэтому неожиданно для себя она вскочила и закричала на него:

— Прекрати издеваться надо мной! Исчезни! Проваливай к чёртовой матери из этой квартиры! Вон!

С последним словом она попыталась рывком поднять его на ноги, не смогла и отступила, бессильно привалившись к стене. И уже оттуда зашипела — тихо, не думая о том, что говорит:

— Я ненавижу тебя. И это маленькое отродье, с которым я сидела в твоём доме… — она растянула губы, на которых по-прежнему ровно лежала помада, в улыбке. — Она на меня очень похожа, да? Она вырастет такой же, как я, я тебе это обещаю. Убирайся, Чарльз.

Очень медленно он встал с колен и поднял на неё взгляд. Она держалась за сердце. Дышала тяжело и учащенно, а внутренне вся сжалась в тугую пружину — готовая в любой момент броситься на него. Но Чарльз Леонгард не сделал к ней ни шагу. В тот вечер он сказал ей лишь одну фразу прежде, чем навсегда покинуть вонючую дыру на окраине Пратера:

— Если однажды ты полюбишь хоть что-нибудь, Труда, я это убью. Я тебе обещаю.

Теперь она стала той, кем стала. И…

— За что, Труда? — повторила она, стоя перед зеркалом и глядя на своё отражение.

Отражение молчало. Красивая женщина с тяжелым узлом длинных волос казалась мёртвой. Гертруда резко, с силой, ударила зеркало кулаком. Так, как не била никого и ничего со времён обучения на полицейского. Рихарду понравился бы такой удар. А ей стало немного легче… если бы только не эта кровь на костяшках пальцев.

По дороге к Рихарду она попыталась снова дозвониться Вильгельму Байерсу, но неожиданно его телефон не отвечал. Это испугало Госпожу Президента: раньше этот телефон не молчал никогда. Для неё.

3. Пепелище

Валет ехал на своем автомобиле, к Восточной Колее. На сидении лежала ориентировка, пришедшая в обход службы безопасности от надёжного человека из Штатов. Ориентировка на Ника Старка. Красную Грозу…

Поезд на Восточной железнодорожной колее медленно догорал. От лагеря осталось пепелище, всё ещё ярко расцвеченное пламенем. Покореженные закопченные вагоны темнели пустыми провалами окон, те стёкла, которые по какому-то недоразумению оставались в своих проёмах раньше, теперь были выбиты. И не слышалось ни одного крика.

Вильгельм Байерс видел огромные рытвины и следы автомобильных колёс на мерзлой траве. Сколько машин побывало здесь? Две или три? И куда забрали детей? Он шёл медленно, чутко прислушиваясь, всматриваясь в каждую тень. Никаких признаков жизни, все, кто прятался в этом лагере, исчезли. Об их недавнем присутствии говорили только тлеющие угольки костра с виднеющимися в золе картофелинами, разбросанные кое-где тряпки и свежие следы ног — в тех местах, где грязь не успела застыть. Байерс сжал кулаки: он опоздал.

Первый вагон, кажется, сгорел полностью. А разносимый ветром странный сладковатый запах — знакомый… заставил его отшатнуться.

И все же Байерс приблизился к обваливающимся почерневшим ступеням, взялся за поручень и, подтянувшись, запрыгнул внутрь. Дым всё ещё не рассеялся, но гореть было уже нечему. Повсюду лежали полуистлевшие свертки тряпья, и именно они источали этот запах горелого мяса. Байерс вгляделся в один из свертков и отпрянул — провалы лопнувших от жара глаз смотрели на него с почерневшего младенческого лица.

Начальник Управления стремительно покинул вагон и пошел вдоль поезда. Он нашел два трупа — сначала черноволосого мальчика, потом большую нескладную девочку с бельмом на глазу, девочка прижимала к себе мертвого младенца. Оба были застрелены.

В какой бы вагон Байерс ни заглядывал, в надежде найти хоть одного живого ребенка, он видел множество вещей, свидетельствовавших о том, что здесь тоже жили дети, — игрушки, книги, поломанную, но ещё пригодную мебель. В шестом вагоне он нашел скрипку, а в самом последнем — старый рояль.

Мысль о том, что ему предстоит рассказать обо всем этом Гертруде Шённ, заставила крепко сжать кулаки. Он не успел. Он не предугадал. Он допустил то, чего не было вот уже шесть последних лет. Этих детей просто вырезали, как вырезают злокачественные опухоли… да, именно так называл охоту на детей министр Свайтенбах. Злость заполнила его разум настолько, что казалось там уже не осталось места ни логике, ни осторожности. И когда из канавы навстречу выбралась шатающаяся фигура, Байерс не вынул пистолета. Он просто поднял голову и стал ждать, пока человек приблизится.

— Вилл…

Незнакомец подошёл, и Байерс наконец смог узнать его. Николас Старк, Красная Гроза, стоял и смотрел на него помутившимися от боли глазами. Лицо было разбито и залито кровью, свитер и старые джинсы порваны.

— Чёрт возьми, Вилл… — откашлявшись, мужчина схватился за его плечо, чтобы не упасть. — Это были военные. Они забрали их. Нужно догнать. У тебя есть машина?

Вильгельм Байерс молчал. Он по-прежнему сжимал в левой руке топор. Старк неожиданно увидел его и попытался усмехнуться:

— Твои методы изменились со времени нашей дружбы? Ты ведь всегда любил стрелять.

Стройная цепочка умозаключений, пугающих и так долго отгоняемых, наконец отчетливо выстроилась в голове начальника Управления по Особо Важным Делам. Всё было ясно. Красная Гроза делает лишь то, зачем его наняли. Странное появление здесь. Глупая ложь о потерянной памяти, чтобы заслужить доверие детей и его, Байерса. Пара красивых поступков, Коты ведь наверняка получили приказ его не убивать. Попытка заполучить оружие. А теперь, когда она провалилась, он избавился от детей и…

— Что ты делаешь?

Подойдя вплотную, Байерс резко толкнул его, и Старк рухнул навзничь на траву. В следующий миг начальник Управления уже поставил сапог на грудную клетку, надавливая — пока не сильно, по-прежнему не произнося ни слова.

— Вилл! — гримаса боли исказила лицо Ника. — Ты рехнулся? Надо идти за детьми!

Валет уже полностью вытеснил Байерса, и даже собственное имя показалось чужим.

— Зачем ты так поступил, Ник? — он прижал его к земле сильнее и услышал хриплый стон боли. — Как ты мог им продаться? Какое у тебя задание? Разделать этих детей на органы?

На мгновение Старк замер. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Знаешь, — утвердительно прошептал он. — Что ж… тогда ты должен знать, что это не так, Вилл. Я друг. — Он дёрнулся, но безуспешно. — И не будь идиотом! Ты тратишь время, а моя Вэрди…

— Замолчи, — процедил сквозь зубы Байерс. — Ты зря сюда заявился. С такими, как ты, я поступаю всегда одинаково, и ни одного ещё не нашли свои.