Книга Чужие интриги - Сандра Браун

– Нет, нет, я приду. Как-никак, это моя обязанность в качестве первой леди.

Дэвид с признательностью сжал плечи жены.

– Молодец, девочка моя! Я бы никогда не назначил эту пресс-конференцию, если бы не был уверен, что ты справишься. Да и Джордж считает, что ты уже достаточно окрепла. Собственно говоря, он уверен, что чем быстрее ты вернешься к привычной жизни, тем будет лучше для тебя.

– Что от меня требуется?

– Ничего особенного. Далтон произнесет короткую речь, посвященную памяти миссис Гэстон. Было бы здорово, если бы написала ее ты, но читать все равно будет он. От тебя требуется только позировать перед камерами. Справишься?

– Разумеется, она справится, – с жаром ответил за нее сенатор. – Во сколько ей нужно спуститься вниз?

– Без нескольких минут одиннадцать. Мне еще кое-что нужно сделать. Побудете еще с ней, сэр? – С этими словами Дэвид вышел из комнаты.

– Ванесса, ты должна что-нибудь съесть, – засуетился сенатор.

– Не хочется. Выпила стакан апельсинового сока перед завтраком. – Ванесса раздвинула шторы. – Не хотела говорить об этом при Дэвиде, папа, но… Мне показалось, или он действительно упоминал о Грее?

– К сожалению, да, – буркнул Клит. Он совсем было решил не говорить Ванессе о возвращении Бондюрана, но это сделал за него Дэвид, и сенатор был страшно зол на зятя. – Надеюсь, это последний раз, когда мы имели удовольствие видеть этого Рэмбо.

– Он здесь, в Вашингтоне?

– Был. Должно быть, поджал хвост и поспешил убраться к себе в Вайоминг.

– Ты всегда его ненавидел. А зря. Он был очень добр ко мне. Жаль, что мы так и не увиделись.

– Мне неприятен этот разговор.

– Что он делал в Вашингтоне? Зачем ему понадобилось возвращаться?

– Это долгая история.

– Я бы все-таки хотела знать.

– В другой раз. Сегодня тебе и так есть, о чем подумать.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Грее, – дрожащим голосом перебила она.

Сообразив, что дочь уже на грани истерики, сенатор уступил. Хорошо, он расскажет, но с некоторыми купюрами, решил он.

– Не знаю, зачем он вернулся, – солгал он. – Все, что мне известно, так это то, что с ним была Барри Тревис. Сладкая парочка, будь я проклят! С другой стороны, они прекрасно подходят друг другу.

– Откуда Грей ее знает?

– Понятия не имею. Да и какая разница? Она такая же беспринципная, как вся их братия. А Бондюран… Зачем тебе он, Ванесса? Ты же знаешь, что я думаю о нем?

– Он не такой, как ты думаешь, папа. Он…

Сенатор осторожно приложил палец к губам дочери.

– И слышать ничего не хочу!

– Но ты должен знать! Мне нужно кому-то рассказать! – Прекрасная маска, в которую искусные руки стилиста превратили лицо Ванессы, внезапно пошла трещинами. Голубые глаза потемнели от волнения.

– Не сейчас, – мягко сказал он. – Позже.

– Все так запуталось. И я запуталась… Ты ведь понимаешь это, верно? Дэвид просто делает вид, что со мной все в порядке. Но это не так. И ты это знаешь. Я… у меня как будто что-то сломалось внутри. Я это чувствую.

– Шшш… – прошептал сенатор, притянув Ванессу к себе. Прижав ее голову к своему плечу, он нагнулся к самому ее уху. – Послушай меня, Ванесса. Ты всегда доверяла мне, знала, что я все улажу, верно? Вот и сейчас я тоже обо всем позабочусь. Верь мне. Все будет хорошо. Все, понимаешь? Даю тебе слово.

Ванесса отодвинулась. Сенатор заглянул ей в глаза, надеясь, что его слова смогут проникнуть в глубину ее затуманенного болезнью и таблетками сознания. Наконец, к большому его облегчению, Ванесса слабо кивнула.

– Вот и хорошо. А теперь ступай, попудри носик, – добродушно проворчал он. – Нельзя же, чтобы первая леди появилась перед камерами с лоснящимся носом!

Ванесса послушно направилась в ванную, но на полпути обернулась.

– Спенс будет на пресс-конференции?

– Наверное. А почему ты спрашиваешь?

– Да так… Просто ни разу не видела его с тех пор, как вернулась, вот и все.

Сенатор озадаченно нахмурился.

– Знаешь, ты сейчас спросила, и я вспомнил, что тоже давно уже его не видел.

Глава 24

– У тебя там сухо, словно в аризонской пустыне в августе.

Дэвид раз за разом пытался протиснуться в нее – это было мучительно, но Ванесса не пыталась протестовать. Бесплодные попытки мужа овладеть ею уже сами по себе доставляли наслаждение.

– Ты иссушил меня, Дэвид.

– Держу пари, с Бондюраном ты такой не была.

Просунув руки между их телами, Дэвид грубо раздвинул нежные складки и одним резким движением проник в нее. Ванесса закусила губу, чтобы не закричать, прекрасно понимая, что Дэвид намеренно сделал ей больно. Ну уж нет, она не доставит ему этого удовольствия. Это даже сексом нельзя было назвать – так, жалкая пародия на него. Еще одно доказательство своей власти над ней, которое требовалось Дэвиду, чтобы самоутвердиться.

Его оскорбления уже не так задевали ее, как прежде. Обида притупилась – так стирается монета, если ее то и дело крутить между пальцев. Ванесса почти не слушала. Выкрикнув очередную гадость в ее адрес, Дэвид наконец кончил и откатился в сторону. Он тяжело дышал.

– Прежде, чем поздравить себя, Дэвид, вспомни, что ты не способен зачать. – Вытащив из стоящей на туалетном столике коробки влажную салфетку, Ванесса с омерзением стерла с себя сперму. – Ты бесплоден. Надеюсь, ты не забыл об этом?

– Заткнись.

– Даже если бы я не знала твой секрет – я имею в виду вазектомию, – я бы все равно завела любовника. Просто чтобы узнать, каково это – заниматься любовью с настоящим мужчиной, таким, который способен зачать.

– Еще слово, и я…

– И что ты сделаешь, Дэвид?

– Уверена, что тебе хочется это знать?

– Это угроза? Тебе ведь нравится запугивать меня, верно? Ладно, теперь моя очередь. Расскажи мне о той ночи, когда умер Роберт Раштон.

– Для чего постоянно ворошить прошлое? Не лучше ли похоронить его раз и навсегда?

Ванесса встала с постели, но осталась стоять, повернувшись лицом к мужу. Теперь, когда она была обнажена, было заметно, как страшно она изменилась в последнее время. Ванесса так похудела, что тазовые кости гротескно выпирали из впалого живота. Тугие мышцы исчезли, некогда гладкая кожа потеряла эластичность и свисала дряблыми складками.

В прежние времена Ванесса пришла бы в ужас, увидев, во что она превратилась. Но всепоглощающая ненависть к развалившемуся на кровати мужчине оказалась настолько сильна, что она забыла обо всем.