Книга Год, прожитый по-библейски - Эй Джей Джейкобс

– Вы левша или правша? – спрашивает Йосси.

– Правша.

– Хорошо, тогда давайте мне левую руку.

Я протягиваю руку ладонью вверх, и Йосси кладет черную коробочку на мой левый бицепс. Как предписано традицией, я семь раз обматываю руку ремешком, начиная под локтем и заканчивая у запястья. Ну, на самом деле я делаю пять витков, а потом рука заканчивается. И я начинаю заново с помощью Йосси, что не так-то просто для него: приходится наматывать в неудобную сторону.

– Это как повязывать галстук другому человеку, – говорит он.

Наконец Йосси оборачивает ремешок семь раз. Другую черную коробочку он накладывает мне на лоб. И указывает место в молитвеннике. Я читаю: «Благословенно славное имя царства Его во веки веков!»

Тфилин сидит плотно, и на предплечье появилось шесть бугорков. Ощущение не пугающее и не странное, как я представлял себе. Скорее… успокаивающее. Перевязанная рука напоминает мне об аппарате для измерения давления. Возможно, моя бессознательная логика действует так:

измерять давление – хорошо;

у меня такое чувство, как будто мне измеряют давление;

значит, это должно быть хорошо.

Или, может, ритуал напоминает мне о временах, когда меня пеленали. Когда-то я завидовал Джасперу каждый раз, когда пеленал его, превращая в человеческое буррито. Может быть, Бог спеленал меня таким образом.

Или, может, дело в связи с отцом отца. Тетя недавно сказала мне, что дедушка когда-то накладывал тфилин. Это меня поразило. Я знал, что он религиознее большинства в нашей светской семье. Но тфилин? Это проявление сильной религиозности. А если он так делал, значит так делал и его отец. И так далее, на сотни лет в прошлое.

Когда Йосси помогает мне снять ремешки с руки и головы, я испытываю облегчение. И не только потому, что мне не удалось сделать кучу ошибок. Много месяцев я практиковал «самодельную религию» и вот наконец выполнил все как надо. Виленский гаон был бы доволен. Я не погрузился в мистический транс, но ритуал оказался гораздо трогательнее, чем я думал. Каким бы странным он ни был, в нем есть своя красота. По пути домой я чувствую, что скепсис, вызванный рыжей телицей, покидает меня.

Когда Моисей вписал в книгу все слова закона сего до конца…

Второзаконие 31:24

День 181. Мой босс из Esquire только что прислал финальный вариант статьи о «Википедии». Я и восхищаюсь ею, и мучаюсь виной: ведь это конкурент моей любимой Британской энциклопедии.

Так или иначе, я решил – и тетя Кейт убьет меня, если узнает, – что у «Википедии» и Библии много общего. Бескомпромиссные верующие считают, что Библия вышла из духовки Бога в виде хорошо пропеченного торта. Или, точнее, в виде нескольких испеченных частей. Моисей записал первые пять книг. Царь Давид сочинил Псалтирь. Святой Лука единолично произвел на свет свою версию Евангелия. Каждая книга Библии вышла из-под пера единственного автора, который фиксировал слова Бога.

Альтернатива – документальная гипотеза. Согласно ей, у Библии очень много авторов и редакторов. Так, Пятикнижие Моисеево написал не один Моисей. Это лоскутное одеяло, сшитое из кусков, которые были взяты из нескольких анонимных источников. Условно их назвали J, E, P и D. У каждого автора есть свои языковые особенности и теологические пристрастия. Например, автор P (сокращение от Priestly – «жреческий») любит законы. Части Книги Левит, где ставятся запреты на еду и секс, взяты из источника P. Разные редакторы по-своему разбивали и объединяли фрагменты. Короче говоря, гипотеза утверждает, что Библия эволюционировала, подобно самим людям. Или статье в «Википедии».

Я верю в документальную гипотезу. И, как и в случае с креационизмом и теорией эволюции, вряд ли смогу принять альтернативный вариант. Я слишком благоговею перед археологией и светской исторической наукой, чтобы их отрицать. И слишком привязан к идее, что у всего есть естественные неупорядоченные корни.

И здесь передо мной встает задача: увидеть в Библии смысл, руководство к действию и святость, даже если я не верю, что Бог сидел на небесах за большим дубовым столом и диктовал готовый текст группе безгрешных секретарей. Или же принять правоту фундаменталистов и невозможность всего этого.

Так опустеет дом нечестивого…

Иов 15:34

День 181, после обеда. Сегодня в метро недалеко от меня ехал буддистский монах. Он посмотрел на мое белое одеяние и густую бороду, а я посмотрел на его оранжевую хламиду. И мы обменялись понимающим кивком и улыбкой.

Это был чудесный момент. Словно меня пропустили за бархатный канат и я вошел в священный клуб.

Здесь, на середине пути, у меня произошел неожиданный сдвиг в сознании. Теперь я ближе к ультрарелигиозным, а не к светским ньюйоркцам. К человеку с рыбой на бампере.

К черному мужчине в одежде с арабской вязью. К хасидам с развевающимися пейсами. Это мои соратники. Они все время думают о Боге, вере и молитве, прямо как я.

Да, между мной и альтер эго Яковом до сих пор есть разница, но Яков становится сильнее. Более того, он часто берет верх и с недоумением наблюдает за моим светским «я». Он смотрит на происходящее в мире и говорит:

– Это светские чудаки, а вовсе не верующие. Как можно не уделять все свое время Великим Вопросам? Как можно тратить столько энергии на земные дела вроде баскетбольных матчей, или продаж Esquire, или разводов актрис?

Я по-прежнему считаю, что в Библии много безумия. Я не забыл о рыжей телице. Но мне хочется найти в ней хорошее – или по крайней мере рассматривать безумие в контексте. Да, я должен растить огромную бороду, и это довольно дико. Но по здравом размышлении я пришел к выводу, что тут тоже есть элемент гуманности. Ты не сбриваешь края – пейсы. Этим словом на иврите называются края поля, на которых надо оставлять урожай. И, возможно, борода, как и пейсы, и съедобные кузнечики, учит нас не забывать о менее удачливых людях.

Вообще, я уделяю разным точкам зрения равное время, как во время предвыборной кампании на телевидении. На прошлой неделе изучал очередное правило и читал «Письма с Земли»[166]Марка Твена. Это и смешное, и ужасно кощунственное произведение. В одном месте Твен говорит, что не понимает презрения к мочащимся на стену. Он имеет в виду следующий стих из Третьей книги Царств:

Когда он воцарился и сел на престоле его, то истребил весь дом Ваасы, не оставив ему мочащегося к стене, ни родственников его, ни друзей его. (Третья книга Царств 16:11).

Твен пишет: «Человек мог мочиться на дерево, он мог мочиться на свою мать, он мог обмочить собственные штаны – и все это сошло бы ему с рук, но мочиться на стену он не смел, это значило бы зайти слишком уж далеко».

Однако я выяснил, что «мочащийся на стену» – идиома, которая обозначает взрослого мужчину. Если мужчине надо по нужде, он отойдет за стену, чтобы хоть как-нибудь прикрыться. Не такая уж бессмыслица. Мне хочется защитить Библию – может, вставить сноску в книгу Твена.