Книга Клерк позорный - Леонид Рудницкий

Внешне Шульгин напоминал капитана дальнего плавания, переодетого в гражданский костюм, – высокий, красивый, бородка с проседью, мужественное лицо, которое слегка портил только не совсем правильный нос, многозначительный прищур глаз. Его внешность располагала к доверию, и многие на это велись, а зря.

Еще он походил на кого-то из голливудских киноактеров, только Коржик никак не мог вспомнить, на кого. Он нравился бабам, и у него была молодая жена, которая его время от времени выгоняла из дома. Тогда он шел к матери, но через некоторое время возвращался к жене. Коржик звонил ему то на телефон матери, то на телефон жены. Жене он, наверное, запудривал мозги, как и своим партнерам. Когда она в очередной раз подпадала под его обаяние или верила его обещаниям, то позволяла вернуться. А когда в очередной же раз понимала, что на самом деле он собой представляет, – прогоняла.

Так продолжалось уже давно. Многие знакомые Коржика поняли, что за бизнес получается с Шульгиным, и прекратили с ним отношения. Только он все еще медлил с окончательным разрывом. Но разрыв был уже близок. «Еще раз кинет, – решил Коржик, – все».

Все документы были на месте.

– Пойдем, – сказал Шульгин, обращаясь к Гарику. И повернулся к Коржику:

– Ты с нами?

– Нет. У меня дела.

– Ладно, созвонимся.

Они исчезли за дверью министерства. В этот раз Коржик не боялся отдавать ему клиента. Все равно расчеты будут через него. Если ему Гарик еще хоть как-то доверяет, то Шульгину не доверяет вообще. Не зря после первой встречи он за глаза назвал того «дядей».

– Много всего дядя обещает, – сказал он с сомнением.

Так что, можно было не опасаться. Сейчас они только отдадут бумаги на конкурс, решение будет через месяц. Если Шульгин пролоббирует нужное решение, фирма Гарика станет уполномоченной по работе с конфискатом. Только после этого Гарик передаст Коржику деньги для расчетов с Шульгиным. Вариантов для кидалова у того, вроде бы, нет. А так – вполне мог бы. Кадр он рискованный.

Когда Коржик только с ним познакомился и когда в ходу еще были зачеты по линии минобороны, Шульгин задолжал деньги гольяновским бандитам. Те приставили к нему трех человек, которые постоянно сидели у него в офисе и ждали расчета. Он ухитрился провести зачет и отдать деньги. Повезло. Иначе грохнули бы.

62

Шульгин в этот раз не обманул – Гарикова фирма стала-таки уполномоченной. Коржик не без оснований предполагал, что это случилось только потому, что он наотрез отказался передавать деньги Шульгину до выполнения обязательств.

– Но ведь все платят вперед, – настаивал тот.

– Нет, Володя! – решительно отказал Коржик. – Я не хочу потом за тобой бегать. Гарик деньги отдаст, можешь мне поверить. Но не раньше, чем убедится в результате.

Тот со скрипом согласился. Прошел конкурс, и Коржик увидел название Гариковой фирмы в списке победителей.

На следующий день ему позвонил Шульгин:

– Деньги давай! – сказал он лаконично. – Люди волнуются.

Гарика в Москве не было. Он дал Коржику телефоны партнеров, у которых следовало получить деньги. Полная сумма набиралась только после объезда трех офисов. Видно, дела у него шли не очень.

Коржик с Шульгиным забрали из денег свою комиссию, а остальное тот отнес в министерство. Только после этого Гарику выдали красивое свидетельство, по которому ему должны были отпускать конфискат.

Гарик вообразил, что теперь откроет магазин, таможенники набьют его разнообразными товарами, а он будет только сидеть и подсчитывать барыши. Все получилось не так. Конфискат благополучно расходился и раньше. Никто не ждал Гарика у этого пирога с его гербовой бумагой. Ему отдали на реализацию только угольный комбайн и паровой молот, который приставы отняли у какого-то мертвого завода.

Гарик позвонил Коржику:

– Ты не знаешь, кому это можно продать?

– Нет.

– Поможешь?

– Даже не знаю.

– Я думаю, ты просто обязан помочь, – настаивал Гарик. – Ведь это твоя затея.

– Ладно, поспрашиваю, – нехотя согласился Коржик. – Пришли характеристики техники.

Ничего делать он, конечно, не стал. Но Гарик принялся звонить каждую неделю.

– Где же другие товары?

– Какие товары?

– Которые твой друг обещал.

Шульгин в припадке жадности наплел тому, что будет много больших телевизоров и иномарок, а также бытовая техника, колготки и одежда знаменитых лейблов. Кто его за язык тянул?

– Я спрошу, – пообещал Коржик.

Но Шульгин после пары-тройки таких звонков стал резко избегать общения с Коржиком.

– Я сейчас убегаю (я на деловой встрече, за рулем, у врача, в туалете), – говорил он, едва узнав голос Коржика, – перезвони мне попозже.

И больше трубку не брал.

Так оно и тянулось – Гарик звонил Коржику, тот звонил Шульгину, Шульгин перестал отвечать обоим, Коржик перестал отвечать Гарику. Тогда Гарик стал оставлять сообщения на автоответчике Коржика. Сообщения были короткими: «Позвони мне. Гарик». Или просто: «Позвони мне».

Коржик не звонил. Гарик оставлял новые сообщения. В его голосе начала чувствоваться угроза. Но пацан из Казани, только что проведший полгода в белорусской тюрьме, не мог позволить себе угрожать открыто кому бы то ни было. И он сдерживался. Пока.

Коржику это надоело, и он стал дозваниваться до Шульгина с удвоенной настойчивостью. Через неделю тот взял-таки трубку.

– Ты не мог бы перезвонить попозже, – сразу завел он старую песню, – я очень тороплюсь.

– А ты не торопись, Володя, – сказал Коржик с угрозой. – Поговори со мной.

– О чем?

– Ты знаешь, о чем. О Гарике.

– А что у него там?

– А там то, что ничего из обещанного тобой ему не дают. А дают какой-то железный хлам, который продать невозможно.

– И что ему дали?

– Паровой молот. Тебе, кстати, не нужен?

– Нет.

– А угольный комбайн?

– Не нужен.

– А то поставил бы на даче, кузницу открыл. Или шахту.

– Смеешься?

– Не до смеху, Володя. Ты поссорил меня с нормальным партнером, и я не могу теперь с ним общаться, как раньше. В отличие от тебя, он не болтун и если что обещает, то всегда выполняет. Такими знакомыми не разбрасываются.

– Я тебя с ним не ссорил.

– Ты наобещал ему конфискованных «гелендвагенов» и полутораметровых плазменных панелей по три рубля, а раз его с тобой свел я, то он теперь и требует их с меня. Потому что до тебя дозвониться не может.